Я подобрал ее случайно, Голосующую на обочине дороги, с грудничком в объятьях... Она стремительно вошла в кабину автомобиля и всхлипывая сказала: - "Байке прошу Вас скорее на автовокзал!" Я разумеется не был таксистом, но беспрекословно подчинился и повез куда она просила. Просьба ее была не приказная, по человечески проникновенная, обращенная как к брату, к старшему брату, который следуя давним негласным традиционным ценностям был просто обязан помочь ей в этой ситуации. Не спрашивая ни о чем, как сестренке попавшей в беду.
У меня внезапно включилась чуйка, я не мог не подчинится зову и воле предков, как мне показалось тогда, выбравших меня для этой миссии. Наверное сработал спавший во мне до этого времени древний ген, идущий от древнего предка. Ген включил сотояние дежа вю. Видимо когда-то предок мой тоже столкнулся с подобной ситуацией, откликнувшись на неведомый посыл, когда ему также пришлось помогать брошенной с грудным ребенком женщине. Брошенной уже другим его братом, ведущим неправедную жизнь. Мой сердобольный предок не мог поступить иначе, ибо это была женщина, кормящая грудью.
Эх... Брошенка... Подумал я грустно и нажал на педаль.
Поехали. Всхлипывания продолжались. Грудничек оказался мальчишкой, он смотрел на маму и улыбался. От этого она еще больше всхлипывала, почти рыдая. Малыш видимо чувствовал материнское беспокойство, он пронзительно заплакал. Вдруг, внезапно для меня случилось чудо, может повседневное, исконно-природное, но чудо. Женщина машинально утерла слезы, оголила грудь и стала кормить сына. Наверное как и меня когда-то кормила мать, бессознательно успокаивая кричащего младенца, умиротворяя святой материнской грудью. Кормилица приговаривала, при этом, наверное, также как когда-то и моя мама "соргогум менин - менин кёлёкём» т.е. «не насытный мой - радость моя ненасытная!". И исчезли вдруг слезы, и прекратился плачь ребенка в этом одновременно бесконечном и мимолетном мире... Мире матери и ребенка.
Все остальное будет потом... Не исключено что этот ребенок обозлится на весь мир и станет упрекать свою мать за то, что оказался сыном брошенки, непризнанным своим биологическим отцом и ядовито прозванным окружающими людьми безотцовщиной. И может вырастет человеком с огрубевшей душой. Не исключено также, что удастся ему стать нормальным полноценным человеком. Судьба окажется к нему благосклонной, и окружающие его люди не станут намекать ему о том, что он безотцовшина, рожденный вне традиционных правил и традиционном браке - плод мимолетной любви. Но все же, наверное, щепотка грусти будет всегда при нем и никогда не отпустит. А во сне ему будет являться отец которого он никогда не сможет обнять и почувствовать запах, родной отцовский.
Сколько, сегодня, таких брошенок в современном Кыргызстане... Одному лишь богу известно. О времена, о нравы…
Дорога уже приближалась к автовокзалу. На заднем сиденье моего автомобиля вновь стали слышны всхлипывания: "Бросил гад меня - оплодотворил и бросил. Брошенка я брошенка!". Я не выдержал и спросил: «ну и как ты теперь дальше сестренка?" В ответ: "родители пропустят меня через мясорубку за дитя принесенное в подоле. Но я надеюсь, глядя на моего улыбающегося малыша, все-таки простят меня, ведь я их дочь, а сын мой - их внук. Потом я оставлю им сына и уеду в Корею. Там у меня старшая сестра замужем. Зовет. Обещает помочь с работой. Обустроюсь, потом заберу и сына.
Довез. Она дала мне подержать сына. Малыш прильнул к моей шее и вздохнув принюхался. Инстинктивно, ища мужской запах. Наверное, ЗАПАХ ОТЦА СВОЕГО. Затем обнял ручонками голову мою и весело лопоча чмокнул меня в нос. Мое сердце екнуло, растаяло и приятно перевернулось в груди. Навернулась слеза.
"От кого бежим": спросил я маму. "Может стоит остаться в городе. Попробую помочь?" "Не надо байке" - грустно молвила она. Подумав сказала: - "От людей бежим, наверное, байке... От городских людей..."
В ответ мне сказать было нечего. В ее глазах я прочитал страх перед эгоистичными городскими жителями, мужчиной, обманувшем ее. Словом страх перед городскими джунглями, не щадящими никого... И «Бишкек слезам уже не верит», как сотни , тысячи городов-инкубаторов. Сохраняя суровый закон городских джунглей, эти полисы не щадят никого, здесь выживает только сильнейший!
Посадил в такси. Она благодарила... Малыш задумчиво смотрел на меня. "Соргогум менин келекем" - прошептала она, вновь оголяя грудь... Так и унесло ее такси - Кормящую грудью, в отчий дом, к родителям, которые я все же надеюсь, поймут ее и простят.
Прошло время, иногда воспоминания о моих случайных спутниках согревают мне душу. Надежда, да нет - вера, что ей удалось вырваться из этого бездушного бетонного мира, вернуться домой, в родную деревню, где пахнет сеном и молоком, к сердобольным старикам. "Расти большой малыш" думалось мне в мыслях, вспоминая курносого бутуса, стань человеком, пусть тебе повезет! Я передаю тебе эту эстафету, заложенную в нашей традиции, ты вырастешь и придет твой черед, вот так помочь кому-то.
Невозможно, нельзя, не по-людски это - пройти мимо Кормящей грудью.
Дамир Абдраев
