Известно, что жизнь даруется человеку лишь один раз. Как ее прожить—правил, рецептов и предписаний столько, сколько на этом свете людей. И все же есть такие примеры, такие судьбы и о них всегда хочется говорить, написать, чтобы знали о них другие, особенно новые, молодые поколения.
Академик Курман-Гали Каракеев (1913-2012), чья биография растянулась от времен «белого царя» и Уркуна 1916 года до обретения государственной независимости Кыргызстана, от эпохи легендарных заманистов и первых отечественных просветителей до перестройки и гласности, до государственных переворотов 2005 и 2010 годов, прожил долгую и насыщенную, длиною почти в целый век, жизнь. Редко можно встретить в истории Кыргызстана такую судьбу, в которой бы почти зеркально отразилось ушедшее столетие со всеми его грандиозными взлетами и падениями, драмами и трагедиями.
Чарльз Диккенс, великий английский романист, в своем знаменитом «Дэвид Копперфильде» рассказывает, как в истории одной семьи, даже одного человека так выпукло и так наглядно отразилась вся викторианская Англия со всеми ее проблемами в жизни самого Копперфильда. И если бы какой-нибудь кыргызский романист взялся за историю семьи Каракеевых, то он бы наверняка имел дело не только с историей этой весьма знаковой семьи, но с историей всего Кыргызстана ХХ и начала ХХI веков. Воистину, семейная история Каракеевых полна и драм, и трагедий, но полна и ярких взлетов, впечатляющих успехов, как само минувшее столетие на примере нашей страны.
А потерь было так много… Его родная сестра, маленькая Алтынбала, стала жертвой Уркуна, оставленная в Китае во время Уркуна, потому что не могла ходить как взрослые и пройти через безлюдные пустыни Какшаал. Это событие так и осталось незаживающей раной в его сердце; его брат Асан-Гали пропал без вести во время войны. Другой его брат Иса-Гали защищал Сталинград, получил множество ранений, но вернулся живым.
Сам Курман-Гали почти был обречен еще в 1916 году, когда заболел тяжелой формой оспы и все считали, что он не выживет, как и сотни другие, ставшие жертвой эпидемии. Но чудом остался жив. Он бы не выучился грамоте и не овладел так рано русским языком--помогли русские друзья отца, в доме которых он несколько лет жил и учился. “После окончания начальной школы в селе, по настоянию отца, учился в русской школе в Тюпе. Там жил друг моего отца Иван Семенович Никифоров, и я проживал 4 года в его доме, учился в школе вместе с его младшим братом Борисом”--писал К. Каракеев потом в своей автобиографии.
Да, ему везло много раз. Ему повезло в том, что успел тесно поработать, знать лично тех, кого мы сегодня с гордостью и с великим уважением называем “первопроходцами”, нашей “могучей кучкой”, “поколением эркин-тоуского призыва”, заложивших основу новой кыргызской культуры. С другой стороны, он был самой верной кандидатурой быть репрессированным в 1937-38 годах, но выручил чистый случай--именно в эти годы он служил в морфлоте, в далеком Кронштадте, а потом в Севастополе, и остался жив. Одно то, что Каракеев был современником и младшим собратом легендарного Касыма Тыныстанова, который к нему очень тепло относился, всегда называя “иним”, был соратником Юсупа Абдрахманова, Баялы Исакеева, могло стать верной основой и его отправить вместе со всеми в Чон-Ташский могильник. Обошла стороной и война 1941-45 годов--в это время он был уже крупным партийным деятелем--Секретарем Тянь-Шаньского обкома партии. Не попал в политический водоворот начала 60-х, когда убрали с треском И.Раззакова и когда точно так же сняли Т. Усубалиева с поста первого секретаря ЦК КП Киргизии вместе со всей его командой в перестроечные годы. Между тем, он с Исхаком Раззаковым был близким коллегой, с Турдакуном Усубалиевым работал в самой тесной связи почти столько лет, сколько тот работал первым руководителем советского Кыргызстана.
Родившись в 1913 году, в эпоху знаменитых заманистов, представленных сияющими именами Токтогула, Тоголок Молдо, Молдо Кылыча, Молдо Нияза, Алдаш Молдо и др., с глубокой враждебностью воспринявших приход русских и в целом колонизацию Кыргызстана как “конец” национальной жизни кыргызов, будущий академик в самые молодые годы оказался в пекле строительства нового коммунистического общества, в ряду самых известных активистов нового Кыргызстана. К. Каракеев своими глазами видел период красных и черных досок, период ликбеза, коллективизацию, пережил волну сталинских репрессий и великую войну. К.Каракеев не только видел и наблюдал, но и лично принимал активное участие, как боевой комсомолец, в процессе коллективизации, строительстве социализма советской формы, видел смены целых режимов, их трагически-бесславный слом, наблюдал за тем, как одна социально-политическая система вытесняет другую.
К. Каракеев видел, как та идеология, в которую он глубоко верил и которой служил верой и правдой в течение многих десяток лет, превращается во внутренний тормоз общественного прогресса, в пустой вербальный мираж, что привело к тому, что люди в массовом порядке выходили из членства КПСС. Финал всех этих процессов оказался более чем судьбоносным: Советский Союз де-факто перестал быть единым государством. Великая империя рухнула почти без пыли. Можно себе представить, как ему, историку и ученому, было интересно анализировать и проследить, как Советская эпоха началась, словно мощный провозвестник новой эры в истории человечества, но как, спустя всего семь десятилетий, вошла в стадию кризиса и пришла к своему финалу.
Невероятно повезло Курман-Гали Каракееву, что он увидел и новую эпоху Кыргызстана, его государственную независимость. Ничуть не сомневаюсь, что он тайно об этом думал, а может и мечтал, но вряд ли мог представить себе, что суверенитет так внезапно спустится с небес, впрямь обвалится, как снег на голову.
К. Каракеев с сочувствием и тревогой наблюдал за становлением кыргызской демократии, видел ее тяжелые конвульсии, пережил вместе со всеми два государственных переворота, смены политических режимов, да и все то, что потом последовало, включая кровавое пепелище в центре Бишкека в апреле 2010 года.
Конечно, самым выдающимся делом жизни Курман-Гали Каракеева стала Академия Наук Кыргызстана, которой он руководил без малого 20 лет. За эти годы эта цитадель кыргызской науки превратилась в истинную кузницу кадров, в мотор научно-технического прогресса, который глубоко преобразил облик нашего Кыргызстана ХХ века. Поэтому правильно о нем писали, что, творя историю, сам же о ней писал. Как профессиональный историк. Как летописец в прямом смысле слова.
Он прожил ровно 99 лет. Не дожил до своего столетнего юбилея всего год, хотя дети и внуки много старались, чтобы это произошло. И тихо умер своей естественной смертью в 2012 году, в окружении своих многочисленных чад, детей, внуков и правнуков. Так ушел истинный Патриарх кыргызской науки, редкий честный человек, гражданин, политик, выдающийся просветитель, оставив за собой ничего кроме своего неустанного труда во благо других, во благо страны.
Он бы наверняка согласился со словами, сказанными когда-то Томасом Джефферсоном, великим американским просветителем, одним из отцов США, который как-то раз написал: “Я предпочитаю, чтобы меня помнили по тем делам, которые я совершил для других, а не по тем делам, что совершили другие для меня”. Как говорят члены его семьи, он умер в великом спокойствии. Прав был Сенека, говоря о тех, для кого смерть никак не страшна: “Смерть мудреца есть смерть без страха смерти”. Для академика К. Каракеева, прожившего 99 лет и сделавшего столько, сколько хватило бы на несколько человеческих жизней, смерть была действительно не страшна.
Он не оставил ни завещания, ни громких посланий к потомкам. Не оставил ни пухлых мемуаров, хотя было бы о чем рассказать и с чем поделиться. И с такой легкостью на душе он уплыл в иной мир. Уплыл в Вечность. В свой новый век. В век благодарности и признания его заслуг.
Осмонакун Ибраимов
