- Мирослав Джумабекович, вы стали широко известны, когда вас назначили Секретарем Совета безопасности. Как вы оказались на этой должности?

- В 2005 году я работал послом в Таджикистане. Как раз в это время у нас произошли революционные события. Многие люди меня сразу же стали звать в Кыргызстан, звонки из Бишкека шли беспрерывно. А я же дипломат, существуют международные правила, есть соответствующие протоколы. Нельзя просто так покинуть свою должность, бросить все и уехать. Хотя бы и под эгидой революции. Как бы то ни было, дипломатический корпус обязан работать и каким-то образом освещать происходящие события. Я, откровенно говоря, не знал тогда, что здесь творились вакханалия и беспредел.

Звонки из Бишкека не прекращались ни днем, ни ночью. Все звонившие требовали, настаивали, чтобы я вернулся. Ну, и в результате я вынужден был выехать. Все рейсы в Кыргызстан были уже закрыты. Пришлось ехать на машине через Ташкент. Прибыл я, и еще своими глазами успел увидеть мародерство, развал и анархию. Но это моя страна, моя Родина, земля моих предков и если бы я вернулся обратно, то это было бы предательство. Я не мог так поступить. Хотя продолжал оставаться Чрезвычайным и полномочным послом в Таджикистане. То есть, у меня был выбор. Я мог в любое время вернуться обратно, но это было бы позором и трусостью - бежать от огромных политических, экономических и социальных проблем в моей несчастной стране, и вернуться к спокойной безмятежной жизни посла .

Получилось так, что мне предложили должность Секретаря Совета Безопасности. Речь уже шла не о том, нравится мне должность или нет. Я обязан был принять участие в наведении порядка в стране. Именно так я ощущал себя в те дни. Это и было главной движущей силой, которая побудила меня остаться здесь. Я хотел направить происходящее в стране в законное конституционное русло. Призвать людей к порядку и законопослушанию.

- А кто конкретно предложил вам эту должность?

- Бакиев. Он был исполняющим обязанности президента, и все ставки делались на него.

- А как вы вообще отнеслись к революции?

- Изначально я понимал неизбежность политических потрясений, но я никак не ожидал, что это может произойти вот именно в такой форме. Но произошло то, что в итоге должно было произойти. В конце – концов, Акаев и его семья полностью показали свою несостоятельность на должности главы государства. Семейное правление, бесстыдная коррупция. Это не нравилось всем.

- Тем не менее, вы работали в команде Акаева?

- Здесь не все так просто. При Акаеве, в 1997 году, я добровольно подал в отставку с должности заместителя Председателя национальной спецслужбы. Это решение я принял тогда, когда в спецслужбе началась настоящая разнузданность. Полнейший кадровый бардак происходил. Это ведь элитное, очень специализированное подразделение, а туда начали толкать кого угодно - из милиции, из таможни, из других ведомств. Эти люди никогда не имели отношения к воинской службе, и они даже не представляли себе, что такое спецслужба. Начался развал этой системы и, причем, это делалось сознательно.

- С чьей стороны?

- Со стороны Акаева.

- Почему?

- Да потому, что эта система еще как- то контролировала обстановку в стране. Она более - менее эффективно отслеживала экономическую составляющую республики, социальное положение. И кому-то из верхов наступили тогда на хвост. Это, конечно, вызвало раздражение власти и началось сознательное разрушение этой службы.

- А что при Акаеве она была в какой-то степени автономна?

- Система КГБ всегда была в определенной степени автономной службой. Она обладала огромными правами, в этой системе работали интеллектуально очень сильные люди. Соответственно, туда происходил очень тщательный отбор. И эта служба пользовалась исключительным доверием руководящих органов. Положение ее было преимущественное по сравнению с другими государственными органами. Но в конце восьмидесятых годов пошла целенаправленная компрометация спецслужб. Какая – то часть офицеров не выдержала давления и покинула ряды КГБ. Потом мы пережили тяжелейший бум, когда офицеры славянского происхождения, объединенные каким-то стадным чувством, одновременно покинули органы уже национальной спецслужбы. Это было начало девяностых годов, и это был тяжелейший кадровый кризис, и нужно было каким-то образом пытаться решать эту проблему. До середины девяностых нам это, так или иначе, удавалось это сделать - то есть сохранить имеющиеся кадры, привлечь и обучить молодые кадры на старых добрых принципах и каким-то образом сберечь профессиональный костяк организации от разрушения. Нам это поначалу удалось, несмотря на большие сложности. Но потом откровенно стал утверждаться принцип депрофессионализации КГБ, стали происходить непонятные явления, сюда устремился поток непрофессионалов из других служб. Это было начало разрушения. Тогда была подложена страшная бомба под систему национальной безопасности. Я просто вынужден был уйти в отставку. Таким образом, развал системы национальной безопасности начался с середины 90-х годов. И на сегодня эта спецслужба полностью разрушена

- Сколько лет вам тогда было?

- Мне было 45 лет. Меня никогда ни власть, ни регалии не держали. Да, я служил при Акаеве. Но я служил Отечеству. Я не прислуживал ни Акаеву, ни Бакиеву. Это и есть достоинство офицера, который носит форму. Он не может служить кому-то, он должен служить Отечеству. Ау нас все изменилось, искривилось, я с внутренней болью созерцаю все то, что происходит в этой стране.

- Что означает профессионализм для работника спецслужб?

- Органы национальной безопасности - специальная закрытая служба, она основывается на разведывательной деятельности, контрразведке. Такая работа требует исключительного творчества на основе накопленного опыта. Это не ремесло, где достаточно освоить несколько или, пусть много, простейших навыков. Это искусство. Там нет готовых ответов на все вопросы, нет стандартов, и оттого каждый раз приходится принимать новые решения, основываясь на опыте, знаниях, понимании и интуиции, и предусматривать все возможные последствия этого решения. Здесь необходим особый подход и соответствующие кадры.

- У вас есть специальное образование?

- У каждого чекиста есть соответствующее образование. Но образование дает только азы. Остальное приходит с практикой. Такая работа требует особой тонкости, особенно когда речь идет в отношении граждан иностранных государств. Она была, есть и будет очень деликатной и требует высокообразованных, культурных людей, обладающих чувством безусловного патриотизма, пусть это громко звучит.

- Что происходит, если этого нет?

- Если этого нет, то нет и спецслужбы. По форме она присутствует, а по содержанию нет. Солдатскими сапогами решать проблемы этой службы невозможно. Поскольку очень много особенностей, нюансов, деталей, требуется очень широкий спектр знаний, в зависимости от того, с каким случаем столкнулся по работе. Поэтому востребованы должны быть высокоинтеллектуальные, образованные кадры. У них должна быть соответствующая оплата. Во всем мире это очень высокооплачиваемые работники. А сегодня ее опустили до уровня заурядного правоохранительного органа, который решает совершенно несвойственные задачи для такой службы. Это очень досадно. Государство так держаться не может. Спецслужбы обеспечивают безопасность от внешних угроз. Так или иначе деятельность спецслужб выходит в сферу международной политики. Упрощать деятельность этой службы и опускать до уровня обывательского понимания это значит подрывать основы государственности.

- А как вы стали чекистом?

- В то время никто не мог стать чекистом по собственному желанию. Это, скорее, было исключение, чем правило. У меня никогда не было в мыслях такого, что я буду служить в органах безопасности. Я закончил Фрунзенский политехнический институт, работал старшим мастером на заводе им. Ленина. По специальности я инженер - механик. Во время работы на заводе мне и предложили службу в органах безопасности.

- Долго проверяли, наверное?

- Полтора года длилась проверка после того, как мне сделали предложение.

- Вы были партийным?

- Нет, я был беспартийный.

- А откуда вы родом?

- Мои родители из Московского района, но 45 лет после окончания университета они работали на юге в Ноокенском районе, в селе Ленинское. И хотя я вырос на юге, но корни мои здешние.

- Кто были ваши родители по профессии?

- Учителя. Отец работал директором школы. Мать была учительницей.

- Детство ваше прошло благополучно?

- В целом, жизнь была тогда у всех примерно одинакова.

- Сколько у вас братьев и сестер?

- Нас четыре брата. Я старший.

- Где они сейчас?

- Сейчас они взрослые, у каждого своя жизнь. Один в России живет. Он, кстати, вице – мэр в г. Находка. Другие здесь.

- Чем вы увлекались в детстве?

- Спортом. Очень многими видами – и волейболом, и баскетболом, и ручным мячом, и настольным теннисом, и легкой атлетикой. Буквально по всем видам спорта я выступал. По некоторым есть даже разряды.

- А сейчас занимаетесь спортом?

- Сейчас занимаюсь не спортом, а физкультурой. Зарядку каждое утро делаю, два часа гуляю в парке Тоголок Молдо, занимаюсь на турниках, на брусьях. Если есть такая привычка к физической активности, то это уже не бросишь.

- Кто на вас оказал большее влияние – папа или мама?

- Мама у нас была волевая, сильная, незаурядная женщина. Она пользовалась очень большим авторитетом, занималась общественной деятельностью и поскольку была единственной женщиной в семье, мы все ее очень уважали и любили. У нас это отношение к ней, и вообще к женщине, и поныне сохранилось в семье.

- Вас наказывали в детстве?

- Ну, как и всех. Но никогда не били. Я своих детей тоже никогда не бил. Это не лучший метод воспитания.

- Вы не были хулиганом?

- Дерутся все. Я тоже дрался. Еще я собирал хлопок и играл в духовом оркестре. Мы на всех торжествах играли. Я играл на баритоне. Наш оркестр даже зарабатывал деньги, играя на танцах и похоронах.

- Вы учились в музыкальной школе?

- Нет. Духовой оркестр был у нас в обычной школе, и поскольку он был единственным в районе, поэтому на всех пленумах, партконференциях мы играли гимн. Первомайские, да и все остальные праздники, без духового оркестра не обходились. Иногда в ресторанах играли. Дуэтом - баритон и труба. Это сейчас нигде не практикуется. Нам тогда не разрешали танцевать шейк, твист, но мы исподтишка хулиганили

- Что вам вспоминается как самые яркие впечатления детства и юности?

- Это любовь. Я влюблялся каждый год.

- А есть такая, которая затмила всех?

- Таких несколько.

- Вы всегда были такой волевой сумрачный человек? Или это работа наложила такой отпечаток на вас?

- Это только внешне так.

- А как вы веселитесь?

- По разному. Все зависит от возраста, материального положения и окружающей среды. В бильярд играю с ребятами. Баню очень люблю. Хожу в баню на Физприборах.

- А кто ваша жена по профессии?

- Бухгалтер.

- Она работает?

- Нет.

- И вы не работаете?

- Нет

- Вы пенсионеры?

- Да.

- Живете с детьми?

- Старший сын служит в Баткене. Младший пытается свое дело открыть. Живет с нами, как и младшая дочка. Ей всего 11 лет.

- Что для вас означает ваша семья?

- Человек неосознанно формируется семьей. Многое зависит от жены. В этом смысле мне повезло. Моя жена простая домашняя женщина, которая заботится о муже, о детях, создает семейный уют, очаг. Она вся наполнена материнскими заботами. Мужчина в силу природных свойств не может быть хранителем очага. Он добытчик, он материально обеспечивает семью. А хранит семейный очаг жена. Какая жена такой и очаг. Может, я и ошибаюсь, но мне кажется, именно жена создает особую атмосферу в доме. Если эта атмосфера благоприятна, то мужу предоставляется возможность самореализации, он может отвлечься от повседневных проблем и полностью погрузиться в работу. Я как офицер очень много времени проводил в командировках, иногда, бывало, месяцами отсутствовал. И все это время жена поднимала детей. Часто бывало так, я приезжал и видел, что они незаметно для меня стали старше.

Роль жены играет решающую роль в семье. От ее характера, выдержки, терпения зависит многое. А видеть в женщине просто объект, который должен родить , постирать, погладить и накормить – это видеть в ней только самку. Женщина несет в себе гораздо более глубокий смысл. Если интеллектуальный уровень достаточно высок, то она становится еще интереснее. Кроме того, этот интеллект, культуру она передает детям. А мужчина не всегда может заниматься своими детьми.

- То есть вы не воспитывали своих детей?

- Сказать, что я активно участвовал в процессе воспитания, я не могу. Я больше был занят работой. Утром я уходил, они еще спали, вечером возвращался – они уже спали. Так было.

- Вы хотя бы проводили какие-то беседы отца с сыновьями, чтобы передать свои взгляды на жизнь или научить чему-то?

- Когда они стали постарше, то, конечно, говорил с ними на разные темы.

- Как вы познакомились с женой?

- ….

- Вы вспоминаете или придумываете?

- (смеется) Да нет. Просто нашему знакомству посодействовали. Родители предложили мне обратить внимание на эту девушку. Я и обратил. До встречи с ней я, конечно, влюблялся. Даже чересчур часто.

- Поэтому родители решили этот процесс взять в свои руки?

- Да.

- Она вам сразу понравилась?

- Сразу. Я в ней увидел что-то такое, что меня сразу зацепило. Кыргызча дегендей жылдыздуу болчу. Нельзя сказать, что она красавица, но есть в ней какая-то внутренняя теплота, женственность, девичья застенчивость. То, что родители договаривались, конечно, сыграло роль, но речь, прежде всего, шла о том, чтобы между нами была взаимность.

- Вы ей тоже понравились?

- Ну, надо полагать, раз она откликнулась на мои ухаживания.

- А как вы ухаживали?

- Комплименты, кино. Ничего особенного.

- В общем, страсти не разгорались, просто встретились, понравились друг другу и поженились?

- Что нас поразила молния сказать нельзя. Была сильная внутренняя тяга. А сейчас я испытываю к ней огромное уважение и глубоко ее ценю. Я осознаю и ее исключительность, и ее исключительную роль в том, что наша семья состоялась, дети растут.

- А вы хороший муж?

- Нет. «Эркек болсон шок бол, шок болбосон жок бол.» Мужчина на то и мужчина. У мужчины свой путь в жизни. Я не могу назвать себя образцовым, примерным мужем. У меня масса недостатков.

- Например?

- Я очень требовательный.

- Вы часто вспоминаете прошлое и анализируете, как прожили жизнь?

- Я в прошлое не возвращаюсь. Меня больше волнует, как дальше жить.

- И как же дальше вам жить?

- Знаете, свою личную жизнь я как-то проживу. Я уверен в этом. Сегодня меня больше волнует моя страна. Я искренне озабочен тем, что, не обладая опытом государственности, не имея навыков государственного строительства, не потеряем ли мы свою страну? Не будет ли раскола в нашем народе? Как сделать так, чтобы наши дети и внуки жили в благополучной стране? В этой стране жили наши предки, в этой стране живут наши дети. Как сохранить нашу страну? Как сделать наш народ счастливым? Речь идет о том, чтобы сохранить территориальную целостность этой страны, речь идет о том, чтобы снять внешние угрозы, внутренние угрозы, речь идет о том, чтобы сделать так, чтобы революции не стали единственным методом улучшения жизни. Перед нашим поколением стоит огромнейшая ответственность – сохранить эту государственность.

- А вы считаете, что существует реальная угроза?

- Конечно. А как же? Реальная угроза существует, она есть и не видеть этого просто нельзя. Сегодня порядка миллиона наших граждан, если быть точнее от 800 000 тысяч находятся за пределами Кыргызстана. Сегодня мы имеем на юге республики большие проблемы приграничного характера. Пограничные споры всегда угрожают локальными конфликтами, которые могут перерасти в более масштабные конфликты. У нас есть юг и север. Кыргызы, как нация никогда не были объединены в одну государственность, в единое целое. Мы жили небольшими, так скажем, родоплеменными объединениями. И сегодня мы должны все-таки понять, что мы единая нация, единый народ, что у нас одна земля, что мы имеем огромные богатства в недрах этой земли. Мы должны сохранить ее. Это земля не для Акаева или Бакиева, а для народа. Можно потерять ее, если у народа не хватит воли сохранить эту землю. А если не удастся сохранить, ну, тогда этот народ не имеет права на суверенитет, независимость. Сегодня меня волнуют только эти вопросы.

- Но те, кто нами управляли и управляют - тоже кыргызы - и они тоже, наверное, любят свою страну

- Вы понимаете, мало думать, нужно совершенно четко и ясно представлять себе, как ее сохранить, как не допустить раскола в народе.

- А как?

- Это сфера политики. И я могу совершенно четко сказать, что нам нужно идти по пути утверждения той политической системы, которая в полной мере соответствовала бы как нашим историческим особенностям, так и не противоречила бы цивилизованным формам государственного устройства. В этом смысле, Кыргызстан является идеальным государством, где аккумулированы, как родоплеменные основы, так и внешние формы, очертания этой границы. Сегодня весь цивилизованный мир построен на децентрализации власти, то есть речь идет о развитии системы местного самоуправления. В Европейскую хартию местного самоуправления вошли многие и многие страны. Это на сегодня единственный путь сохранения нашей государственности. То есть в совершенно четких, ясных пределах дать полномочия местным органам самоуправления

- А не приведет ли это к сшибке интересов?

- Весь цивилизованный мир живет на принципах децентрализации власти. Не буду приводить в пример европейские государства или Америку. Но это тот же Китай. В Китае уровень децентрализации власти дошел до такой степени, что отдельный орган местного самоуправления может не принимать решения центральных органов власти. И сегодня в мире вы не найдете ни одного успешного благополучного государства, где была бы жесткая централизация власти. Как это происходит в среднеазиатских республиках.

- А Россия?

- Россия является членом Европейской хартии о местном самоуправлении. В России до 2000 года губернаторы избирались на местах, вы об этом знаете. Но когда пошла жуткая волна терроризма, то бороться с ней можно было, только сосредоточив в руках всю полноту власти и обеспечив централизованное управление борьбы с терроризмом.

- Российская интеллигенция считает, что Россия все больше походит на тоталитарное государство?

- Без этого Россия могла не сохраниться в тех границах, в которых она существует. Путин все сделал совершенно правильно. Это было тяжелейшее решение, против этого решения были все. Но он доказал, что это необходимо, так как наступила угроза безопасности России. И взял на себя всю ответственность.

- Сейчас в этой огромной стране вообще не слышно оппозицию.

- Оппозиция есть. Зюганов, к примеру. Знаете, если бы власть Путина была недееспособной, слабой и мало эффективной, то Россия немедленно дыбом встала бы. Это вам не среднеазиатская страна. Тем более, в России накоплен огромный опыт проведения мятежей, бунтов, революций (это мы знаем из истории). Только благодаря устойчивому курсу, который заложил Путин, России удается сохранять единство и целостность государства. Но придет время, а это неизбежно произойдет, когда в России все-таки произойдет децентрализация власти. И без того, несмотря на централизацию власти в последние года, основы самостоятельности у них работают. Парламенты на местах, местные правительства. Все это есть. В этом смысле, у них децентрализация идет эволюционным путем. А иначе Россией невозможно управлять.

- А Кыргызстану требуется крепкая рука?

- Вы знаете, речь ведь идет не о том, какие законы в стране, не о том нужна нам жесткая рука или нет. В свое время Отто Бисмарк очень хорошо сказал: «С плохими законами, но с хорошими чиновниками вполне можно управлять страной, но с прекрасными законами и плохими чиновниками управление представляется невозможным». Дело не в том будет ли наша страна парламентская или президентская. Сегодня проблема не в системе государственного управления, а в людях, которые олицетворяют органы государственной власти. Плохие чиновники. Вот в чем гвоздь всех наших проблем. Луначарский их называл «Чиновники и прочие чудовища». Сегодня, к великому сожалению, чиновничий аппарат у нас превратился просто-напросто в какую-то угрозу для общества. Я открыто говорю, о том, что сейчас парламент бездумно принимает законы. Они готовы принять любой антиобщественный, антинародный закон. Силовые структуры на сегодня это самые настоящие опричники. Сегодня не в законах беда, а в чиновниках. Чиновник сейчас чрезвычайно опасен для общества. Для простых людей самая лучшая форма управления, когда ты не управляешь, а предоставляешь людям возможность самореализоваться. В Кыргызстане есть туштук, тундук, есть Талас, Нарын, Иссык- Кол, Чуй, Ош, Джалалабад. Это идеальные условия для того, чтобы начать развивать систему местного самоуправления. И начинать надо с айыл окмотов. Да, это сложный путь. Да, он несовершенен. Но это та дорога, через которую мы должны пройти. Не пройдя это, мы не сможем прийти к лучшей жизни. Мы сможем придти к достатку, только преодолев этот тяжелейший перевал. Люди должны понимать, что они тоже ответственны за положение дел в стране.

- Должны, но не понимают.

- Им нужно дать такую возможность. Пусть они сегодня выбирают айыл окмоту. Пройдет два - четыре года. Кто-то придет хороший, кто-то плохой, кто-то вор, кто то честный. Но это та школа, без которой нам идти к благополучию будет невозможно. Следующий этап – избрание акимов, а потом и губернаторов. И таким образом можно ограничить главу государства от решения совершенно несвойственных его должности проблем. Надо в добровольном порядке дать органам местного управления возможность реализовать свое гражданское право участия в общественных делах и дать возможность для того, чтобы они приступили к самоорганизации. Это очень важный этап. Ведь децентрализация пришла не в результате чьей-то воли. Наоборот, это против воли власти произошло. Децентрализация имеет многовековую историю. За нее люди боролись. Нам нужно исповедовать и использовать исторические особенности государственного устройства и гармонизировать эти отношения, привести их в порядок, дав людям право почувствовать ответственность и сопричастность за интересы государства. Если мы это не сделаем, то мы будем постоянно наступать на одни и те же грабли. Что же касается политического устройства государства, то децентрализация власти уже ограничивает президента в его полномочиях. И мы освобождаем его от огромных проблем, когда в областях, районах, аилах – люди сами будут решать свои проблемы. И пусть состязаются – область с областью, районы с районами, айылы с айылами. А что касается парламента, то тот парламент, что сейчас у нас, он собран по партийному списку. Представлены партии, но нет представительства регионов. Раз одна палата сформирована исключительно по партийным спискам, то нужна тогда вторая палата - представителей регионов. А сегодня этого нет. Не обязательно двухпалатный парламент иметь, однопалатный достаточно, но по мажоритарно - пропорциональной системе собрать пятьдесят процентов по партийным спискам, то есть дать возможность для развития партий, и пятьдесят процентов по мажоритарной системе, чтобы люди могли на местах в одномандатных округах избрать себе своих депутатов и потом требовать от них, чтобы они защищали интересы жителей региона. Интересы их территории. А нынешнее устройство парламента рассчитано на дурачка.

- Сейчас как-то нереально предлагать другие альтернативы.

- Оппозиция на то и существует, что она должна предлагать альтернативные проекты государственного устройства, альтернативные экономические, социальные проекты. Предложения, как стабилизировать финансы, как повысить экономическую составляющую. Оппозиция должна иметь совершенно четкую и ясную программу и хотя бы представлять себе будущее государственного устройства страны. Мы должны извлекать пользу из опыта бездарно проведенных лет и все-таки предложить более совершенную форму государственного устройства, которая импонировала бы большинству наших граждан. А проводить революции без какой-то идеи, без основополагающей платформы политического устройства – это дикарство. Когда я говорю о современной оппозиции, я всегда подчеркиваю, не следует заблуждаться относительно того, что если человек ругает власть, то он обязательно является оппозиционером. Нет, извините меня. Если ты ругаешь, тогда предложи иные пути, предложи, как должно развиваться государство. А если эта цель благородная, за эти цели надо бороться.

- Вы считаете у нас на сегодня есть оппозиция?

- В том виде и в той форме, о которой я говорю, нет. Вся оппозиция объединилась на фоне того, что они за парламентскую республику. Я считаю, что сегодня Кыргызстан к парламентской республике не готов. Пока основы демократии, основы рыночной экономики не заработают, говорить о парламентской республике – это утопия. Представьте себе, что парламентская республика, которая будет сама избирать себе премьера, назначать министров, потом у каждого из ста парламентариев по 10 родственников. Как мы сможем обуздать тысячу парламентариев с их родственниками. Это ж невозможно. Тем более, для Кыргызстана.

- А заработают у нас когда-нибудь рыночные механизмы и демократические институты?

- Так за это и надо бороться. Мы привыкли ждать, когда придет чудо. А за эти вещи надо бороться.

- А обывателю не хочется бороться. Ему надо прожить свою частную жизнь спокойно и безо всяких потрясений. Должны произойти какие-то чрезвычайные события, чтобы обычный человек начал бороться.

- Произойдут, я вас уверяю. Тот народ, который спит, он обязательно проснется. Я знаю это, наверняка. Дело в том, что есть законы развития общества, историческая подоплека. Надо учитывать эти вещи. Кыргыз, как зебра. Непокорный. Зебру никому еще не удалось приручить и обуздать.

- Как вы считаете в политике возможно быть порядочным человеком?

- В политике нужно быть порядочным. Но нужно также иметь в виду, что ты будешь действовать в окружении очень непорядочных людей. Которые могут использовать незаконные приемы, недозволенные методы работы.

- Против вас использовались такие методы?

- Я никогда не жалуюсь, как бы мне больно не было. И сейчас не буду говорить об этом. С другой стороны, я думаю, надо еще уметь предвидеть. По крайней мере, надо стараться это делать.

- Ушли от ответа, да?

- Я не хочу говорить о том, что делают. Это настолько мерзко. Подложить наркотики, например. Основа человека, допускающего это, гнилая, преступная. Нет нравственных ценностей. А это очень опасно.

- Но не оттого ли у нас все это происходит, что мы ожидаем каких-то нравственных поступков от людей? А люди такие, какие есть.

- Нет ничего постоянного в мире, все временное. Мы живем в 21 веке. Любая информация мгновенно становится известна. Невозможно отгородиться от внешнего мира и полностью закрыться в своем государстве.

- Ну, а как же Туркмения?

- Понимаете, это зависит от многих факторов. И Казахстан живет так. Но есть вещи, которые какую-то часть населения могут устраивать, а какую-то не устраивать. Где-то можно зажать, где-то отпустить. Но это очень недальновидная политика . Ну, да одна семья может какое-то время так жить, но это не вечно. Если человек дальше своего носа не видит, пытается формировать политику средневековья, несмотря на то, что сейчас 21 век, то это не имеет права на будущее. С этим можно мириться, соглашаться. Но будущего у такой политики нет, рано или поздно она рухнет. Вы когда-нибудь видели человека, который полностью удовлетворен? Ведь это ненасытное животное. Ведь даже обладать властью мало.

Сегодня Кыргызстан полностью лишился поддержки России. Это абсолютно так и есть. Узбекистан, что творит на границе. Это просто пренебрежительно – наплевательское отношение к Кыргызстану. Такое же отношение у западного мира сложилось. То есть мы живем сейчас в окружении людей и государств, которые не доверяют нам. Кыргызстан без внешних инвестиций прожить не сможет. А нам их не дадут. Чтобы были инвестиции должны быть определенные условия. Не должно быть внешних и внутренних угроз, коррупции, криминала, которые угрожают инвесторам, должна быть соответствующая инвестиционная инфраструктура. А потом у нас дурная привычка – мы ждем , что инвестор сам должен придти, тогда как за инвестором надо бегать. Перед инвестором, если надо, надо падать на колени. Но серьезный инвестор сюда не придет. Сюда придут только те люди, которые будут отмывать грязные деньги.

Сегодня замкнуться и жить в уединении невозможно. Глобализация не только в экономических процессах происходит, но и в политических, во общественных взаимосвязях. Идут мощные процессы интеграции. Невозможно это остановить. Только дурак может вообразить себе, что он может загнать общество в средневековье . Однозначно можно сказать, у любой власти есть только отпущенное ей время. Объективные условия таковы. Мир гораздо шире и пестрее, чем можно видеть с окна кухни или со двора фермерского хозяйства

- А вы не боитесь преследований?

- Кыргыздарда жакшы макал бар эле «Коен корксо да коркпосо да олот». Чего бояться? У любого человека есть, конечно, инстинкт самосохранения, но кому - то надо говорить.

- У вас есть собственный отсчет личных достижений? Чем вы больше всего гордитесь в жизни?

- Не могу сказать, что сделал что-то такое чрезвычайно важное.

- Но у вас же личная шкала? Даже родить и вырастить двух сыновей – это тоже достижение.

- Ну, наверное, одно из важных достижений именно для нашего государства было предложение об объединении энергосистем Таджикистана и Кыргызстана с последующим выходом на рынки сбыта. У наших стран в этом смысле самые мощные возможности в ЦА.520 млрд. клвт часов потенциальных возможностей в Таджикистане и 160 млрд в Кыргызстане. Что такое 160 млрд для Кыргызстана? Если по одному центу продавать, это 1 млрд 600 миллионов долларов, а мы сегодня своему населению по 4 цента продаем. Так если на 4 умножить, то это получается 6 млрд долларов У Таджикискана, вообще, огромные возможности. Если мы объединим, мы могли бы выходить на рынки Китая, Афганистана, Индии, Ирана, Пакистана. Это же огромное преимущество. На основании нашего документа в бытность мою послом в Таджикистане было принято такое соглашение о добрососедских отношениях между Кыргызстаном и Таджикистаном. Это инициировали мы. Но к сожалению, из-за событий 2005 года это начинание умерло. Но сегодня оно реанимируется. Это неизбежно должно было произойти. Если бы мы раньше приступили к этому проекту, то сегодня таких проблем не стояло бы, когда нам и так некуда девать электроэнергию, а мы зачем-то строим Камбар - Ату. Я уже писал об этом.

- Бытует мнение, что при определении будущего Кыргызстана нужно выбирать из двух зол меньшее.

- Это рабская психология. На самом то деле если из двух зол, то это означает, что и то, и другое – зло.

- У вас нет ощущения, что сейчас происходит поляризация двух крайностей, с одной стороны, импортированная идеология, которая строится на весьма поверхностных представлениях о кыргызском народе…

- Совершенно верно. Абсолютно. Надо же, даже женщина это заметила.

- А что женщины по вашему представлению лишены мозга?

- Я шучу. А если серьезно, то наша беда в том, нет элементарнейшего представления о государственности, об управлении. Управление – это искусство. И управлять человек должен, прежде всего, своими эмоциями, страстью. Остальное вторично. Управление приходит через победы, поражения, проблемы, через непростой опыт. Обширные знания были, например, у Акаева. И что? Знания отнюдь неадекватны социальной зрелости человека. С социальной точки зрения Акаев был совершенно несостоявшийся незрелый человек. Дилетант. Мудрецы всех поколений говорили, даже в Талмуде об этом писано, что «Если во главе вашего города стоит ученый, то бегите из этого города. Если страну возглавил яйцеголовый, то страна останется без яиц, без голов и без страны.»

Ученого человека допускать к управлению государством нельзя. Ученый живет в другом измерении. Это была первая волна после развала Советского Союза, когда пришли к власти ученые, люди творческого плана – Эльчибей, Шушкевич, Акаев, Гамсахурдиа. В итоге, они все либо бежали, либо их изгнали, либо их просто не выбрали. Это было поколение политического романтизма, когда люди верили в светлое будущее. Когда люди стали реалистами, то уже по -другому стали смотреть на жизнь. Акаев пользовался доверием людей и паразитировал на этом, делал себе капиталы. А сегодня мы просыпаемся, учимся быть реалистами.

- Продолжу вопрос. С другой стороны, усилились националистические тенденции в кыргызском обществе. Даже в быту, присущая кыргызам толерантность, снижается. Как вы относитесь к таким фактам?

- Человек, который совершенно не знает кыргызского языка, кыргызских традиций, не представляет себе норм кыргызского менталитета - это еще более страшная угроза для кыргызов. Сегодня самое главное для нашего поколения – сохранить нашу культуру, язык, традиции, самобытность народа, чтобы нас не поглотила другая более крупная этническая группа. Это чрезвычайно важная задача – сохранить территориальную целостность страны, сохранить язык, национальную культуру. Мы малочисленный народ и при этом обладаем большой территорией и огромными природными запасами. Нам нужен очень умеренный человек, который совершенно гармонично мог бы сочетать, как сохранение государственности, этноса, так и обеспечить экономическое развитие. Крайности нам не нужны.

Я интернационалист, но я очень хорошо понимаю, что надо сохранить язык и культуру кыргызов. Это самое важное. Малочисленность, может просто нивелировать нас, и мы уйдем в никуда. Вот это страшно.

- Когда поет акын по одному из госканалов о том, что «тил билбеген киши – мал», это как–то тоже пугает.

- Может быть, чтобы выровнять, надо перегнуть немного. В любом случае для сохранения нашей культуры это лучше, чем пренебрежение к собственному языку. Я тоже не знал языка, все мы из Советского периода, когда больше ценилось знание русского, я вырос исключительно в русской атмосфере, на кыргызском не умел говорить, Но, в конце – концов, я пришел к пониманию, что это наш язык, это язык моих предков. Я стал сознательно общаться на кыргызском, сейчас у меня это основной язык общения, я, к примеру, читаю исключительно кыргызские газеты.

- Какими еще языками владеете?

- Русским и кыргызским.

- А что чекистам не нужно было знание других иностранных языков?

- Не обязательно. Были спецы, которых готовили для разведывательной деятельности. Вот они знали язык в совершенстве. А я занимался контрразведкой, и надобности в знании языков у меня не было.

- Каковы ваши жилищные условия?

- У меня пятикомнатная квартира. Младший сын и дочка живут со мной.

- Как материально живете?

- В основном на пенсию. Я не привык жаловаться, и сейчас не собираюсь. Я всегда говорю – у меня все нормально. Мужик, который не может заработать денег – нонсенс. Как-то крутиться – вертеться в этом мире надо. Сейчас можно зарабатывать при желании.

- Вы умеете это делать?

- Я не умею, но вынужден. Не сидеть же и плакать, что денег нет.

- Кто ваши друзья?

- Они меняются в зависимости от интересов, условий жизни, целей жизненных, от возраста. У меня никогда не было постоянных друзей.

- То есть вы никому не доверяете?

- Это не так. Были друзья в вузе. Потом на заводе. Потом в КГБ. Потом соприкоснулся с политикой, и здесь появились близкие люди. У меня нет друзей, есть только единомышленники. Политика исключает дружбу.

В молодом возрасте дружба носит эмоциональный характер. А с годами человек становится более рациональным. Выбор друзей связан скорее с интересами. И в зависимости от того, как меняются эти интересы, ты растешь, взрослеешь, меняются условия жизни, меняются обстоятельства, меняются и друзья.

- Что вам доставляет самую большую радость в жизни?

- Рыбалка. Я заядлый рыбак. Я все объездил у нас и в Таджикистане. И потом я специализируюсь на крупной рыбе. Чем крупнее, тем лучше.

- И какая самая крупная рыба была в вашем улове?

- Сазан весом 8 килограмм. Сейчас змееголовов ловлю на 4-6 кг. А так мне хочется крупную рыбу поймать. Я не речной рыбак. Я не браконьерничаю, не нарушаю установленные правила ловли рыбы. Люблю рыбалку в диких местах.

- У вас есть машина?

- Машины у меня нет. На рыбалку с друзьями езжу. В городе пешком люблю ходить.

- В чем для вас смысл человеческой жизни?

- Человек должен что-то полезное делать для общества. Смысл должен быть в работе. Нельзя просто прожигать свою жизнь бессмысленно. Наесться, напиться и успокоиться – я этого не понимаю. Я, например, сейчас могу спокойно жить, смотреть телевизор, что-то писать для себя, ездить на рыбалку. Но я хочу, чтобы мы жили в справедливом государстве.

- Нет же в жизни справедливости. Эта избитая, но модная мысль сейчас частенько звучит.

- Ну, смотря о какой справедливости речь идет. Без справедливости мы будем дикарями, у которых нет никаких правил и норм. Есть справедливость, скажем в той же Европе, Америке. Они же выстраивают жизнь в государстве таким образом, чтобы максимальное количество людей жили в справедливости. Абсолютной справедливости может и не бывает, но такая справедливость, которая устраивает и не противоречит абсолютному большинству членов общества, есть.

- Вы не хотели никогда уехать из страны?

- Нет. Желаний таких не было. Это моя Родина, почему я должен уезжать отсюда?

- Ну, чтобы пожить там, где есть справедливость в вашем понимании.

- Зачем на готовенькое ехать? Такая перспектива меня не устраивает. Нужно у себя дома налаживать справедливый образ жизни. Корни мои здесь. Я хочу, чтобы там, где я живу были порядок и справедливость. И к этому должен стремиться каждый, кто здесь живет.

Автор В. Джаманкулова, специально для АКИpress.