- Сколько лет вы живете в Италии?
- Двадцать три года.
- Сколько лет не были в Кыргызстане?
- Десять лет.
- И как вам здесь после такого долгого отсутствия?
- Очень изменилась столица. Я так рада. Много высоких красивых домов. Но знаете, внешний вид, архитектура не самое главное. Самое сильное впечатление – кардинально изменилась психология людей.
- В какую сторону?
- В хорошую. Город молодой, столько молодых людей по сравнению, например, с Римом, Неаполем, Миланом, Флоренцией… В Италии долгожители живут. Можно увидеть много энергичных пожилых людей, которые работают в полную силу до семидесяти лет, там это вообще не вопрос. А здесь заметно больше молодых, активных, динамичных. Это прямо бросается в глаза.
Один момент только меня расстроил. Экология в городе плачевная. Я сейчас живу в городке «Ачекей», он построен в американском стиле по замыслу Садыка Шернияза. Живу на пятом этаже, у меня панорамные окна на город. Каждое утро Бишкек просыпается под огромным черным куполом. Это так мрачно. Я удивляюсь, почему у нас так? В Москве, например, очень много машин, но небо у них чистое, голубое.
- Климатологи говорят, что у нас это связано с долинно-горной циркуляцией, на которую наложилось глобальное потепление, плюс ужасающе безграмотная застройка. Город просто не продувается.
- Ну, да. Также много частных бань, отопление токсическое. Это, конечно, забота мэрии. А так город очень красивый. Если наши чиновники будут хорошо работать и думать о здоровье людей, то все будет прекрасно, я думаю. Просто надо уделить настоящее внимание этой проблеме.
А люди в хорошую сторону изменились. В Европе и в Америке после ковида все очень нервные. Они до сих пор не отошли от стресса. Европейский менталитет сдержанный, индивидуалистичный. А у нас очень отличаются люди. Такая милая и воспитанная молодежь, доброжелательные все. Я даже в маршрутках поездила и, представляете, везде места уступают старшим. Это так тепло и удивительно. Мы – люди бывшего СССР, многое пережили, видели много перемен и испытаний, перескочили перестройку, миллениум. Но потому мы и более понятливые, более гибкие.
- Да уж. Испытания научили нас тому, что выжить может только тот, кто воспринимает их как данность.
- А сейчас наступает новый технологический век. Много невообразимых просто вызовов. И знаете, я почувствовала здесь, что наше взрослое поколение совсем не потерялось. Старшие наравне с молодыми готовы к изменениям в мире. Они современные, хотят осваиваться в этом новом будущем. Это здорово! Я вижу родителей из двадцатого века и их детей из двадцать первого века. И эти родители понимают своих детей и двигаются в одном ритме с ними. Наше поколение не осталось в патриархальности. Совсем немного надо изменить нашим политикам, чуть-чуть думать о людях и все будет хорошо. Потому что народ сам по себе очень живучий и энергичный.
И несмотря на проблемы, я считаю Бишкек одним из самых красивых городов в мире. У нас горы исключительные, природа невероятная, у нас вода чистейшая. Мы идем вперед, это чувствуется. После десяти лет отсутствия я это увидела.
- Почему же такой долгий перерыв у вас случился? Почему не приезжали на родину?
- В 2005 году умер мой папа, а в 2012 году умерла моя мама. Я очень тяжело пережила их смерть и не могла заставить себя вернуться в дом, где они жили и где теперь их нет, где не будет мамы.
Когда умер мой папа, у меня еще не было документов, только вид на жительство, и я не могла выехать из Италии. Наверное, поэтому родственники скрывали от меня его смерть. Я спрашивала все время: «Где папа? Почему не даете трубку? Почему не даете с ним поговорить?». Мне отвечали, что он в горах, поехал верхом, проверяет скот… Он был ветеринаром. Говорили, что снег выпал в Казармане, линии оборваны, телефон не работает. Вот так они скрывали. Когда я приехала через год уже с нормальными документами, папы не было дома. У меня был сильный стресс.
- То есть, вы только когда приехали, узнали?
- Да, я даже подарки купила. Когда я раньше приезжала домой ночью с гастролей, меня всегда встречал папа с собакой. Это была наша семейная традиция. А в этот раз меня никто не встретил. Я зашла во двор. Там были все родные. И только тогда мне сказали, что папы уже год нет. В тот момент получила такой сильный удар, возненавидела всех. Потом, позже, простила. Они жалели меня, так как я далеко, одна, без поддержки, без средств, без документов.
Но я сказала им, что это неправильно, они должны были мне сообщить. Я что только не передумала. Что с ним случилось? Почему не может поговорить со мной? Может быть, он парализован, больной, прикован к постели? Сильно переживала. А если бы я сошла с ума? Лучше было бы сказать. Надо было сказать. У кыргызов говорят, «атасы олсо да угузат».
- Получается вы десять лет никого из родных не видели?
- Не видела. Так случилось, что и они ко мне не смогли приехать. Приезжали только племянницы по учебе.
- И как вы встретились сейчас?
- Мы все плакали. Очень сильные и волнующие были чувства. Когда женился сын, у меня тоже весь день текли слезы счастья и радости. И также после десяти лет встретиться с родными, близкими – это очень счастливый момент, на всю жизнь запомнишь. Потому что в Европе немножко жизнь серая, однообразная. Есть работа, есть что-то типа хобби или культурного отдыха. Утром выходишь, вечером домой и снова приготовления на завтра. Довольно монотонная жизнь.
А здесь у нас, у кыргызов, такой хороший обычай – мы все время встречаемся с родственниками, общаемся. Как говорится, «адам адам менен адам». Иногда не хватает такого там.
- В Италии по-другому?
- Внутри Европы именно итальянцы немного похожи на нас. Почему я и выбрала Италию. Была в Париже, там работала как актриса в театре, была в Германии на гастролях. Но выбрала Италию, во-первых, потому что они немного похожи на нас, во-вторых, потому что была просто потрясена их историей. Там эта древность везде, на каждом шагу чувствуется.
Когда я в первый раз увидела Колизей, у меня мурашки были по телу, такие эмоции – не передать словами. В музее Ватикана, в Сикстинской капелле, у меня текли слезы. Я смотрела на рисунки Микеланджело, и слышала тихий шелест. Едва слышно шептались люди. Это один большой зал. Там, кстати, выбирают папу Римского. В зал заходят где-то сто человек или меньше, может быть, и все говорят только шепотом. Везде, всюду, даже на потолке – живопись Микеланджело. Когда я там стояла, у меня перехватило дыхание, текли слезы, я была в потрясении. И никто на меня не смотрел. Все чувствовали себя так же, как и я. Мы увидели чудо.
У итальянцев много черт, схожих с нами. Как они общаются с родными, ходят друг к другу в гости, уважают родителей. Это единственная страна, где есть немного матриархата. Чувствуется, что они очень высоко ценят женщин. Они говорят: «мамма миа» – моя мама, «мадонна миа» – моя женщина.
- А как вы оказались в Италии?
- Я снималась в фильме «Ангел» совместного производства Италии и Кыргызстана. Фильм был представлен на Туринском фестивале. Так я оказалась в Риме и в Турине.
- В каком году это было?
- В 2001 году. После фестиваля решила остаться в этой стране, попробовать себя. Почему бы и нет? Виза у меня была. И в личной жизни не так, чтобы складывалось. Развелась, растила двоих сыновей. Непонятно было, как жить дальше. Я решила попытать счастья и улучшить жизнь моих мальчиков.
- Вы с сыновьями поехали?
- Нет. Я их оставила маме. Когда гастролировала, живя в Кыргызстане, всегда оставляла детей маме.
- Сколько вам было лет, когда вы уехали?
- Тридцать.
- Вот вы остались в чужой стране? И что дальше? На что вы жили?
- В самом начале я жила у подруги-украинки. Мы по приезду познакомились. С нами там молдованки еще были. Вместе с ними я и жила первое время как гостья. Мы до сих пор дружим. Конечно, без знакомых, без связей было трудно. Эти женщины посоветовали мне поехать на Тоскану, один из самых красивых островов Италии. Я поехала и там уже начала работать – учила детей классическому танцу.
- Как вы устроились на работу?
- В одной частной компании узнали, что я актриса. Я рассказала им, что училась в Ленинграде, танцевала. Они попросили учить их детей танцу. Дали мне зал. Я начала учить детей с четырех до шестнадцати лет классическому танцу. Занималась с детьми и все время думала о театре, как же мне устроиться работать актрисой? Чтобы устроиться в театр, нужен был язык, нужны были средства на элегантную одежду. Итальянский язык очень красивый, музыкальный. Можно быстро выучить. У меня никого не было рядом из кыргызов, из русских. Первое время я общалась с итальянцами жестами. Поняла, что они очень эмоциональные. Довольно быстро выучила язык: у них как пишется – так и читается. Не как французский.
Мне надо было зарабатывать. Поэтому я еще стала работать в ресторанах, сначала как официантка. Мне нравится, как они работают. Иногда я в Facebook читаю, что в Кыргызстане закрыли кафе, потому что там отравились, другое закрыли, потому что мясо не то. В Италии такого нет. Там можно верить, я своими глазами видела – все идеально, они покупают натуральные продукты, очень следят за чистотой.
Работы было много. Я ни от какой не отказывалась. На кухне помогала, делала салаты, в баре работала – научилась варить разный кофе. Там очень много видов кофе: не просто капучино, американо, а есть эспрессо с молоком, без молока, горячий, слегка горячий, с какао и так далее…
- Хорошо зарабатывали?
- Да, официанты в то время получали 1800-2000 евро в месяц. Я даже квартиру смогла снять.
- Документы когда оформили?
- После четырех лет пребывания. На пятый год.
- То есть вы одновременно работали и официанткой, и с детьми занимались?
- Да. Я работала по пятнадцать часов в день. Днем официанткой, вечером с детьми. Учила язык, каждое утро повторяла слова. И в один момент начала искать театр, чтобы работать как актриса.
- Резюме отправляли?
- И резюме отправляла, и ходила на кастинги, где ищут иностранок на роли в итальянских фильмах. Я не пропускала такие кастинги. Даже один раз с Антонио Бандерасом общалась во время таких просмотров. Я с ним сидела, разговаривала, как мы с вами сейчас сидим. На кастинги же ходят не только профессионалы, поэтому я сразу сказала, что я профессиональная актриса. Он спрашивал, где я училась. Я ответила, что в Ленинграде. Он сказал, что русская школа – очень театральная, очень сильная. Я ответила, это так, потому что обучение проводится по системе Станиславского, по системе Чехова. В Европе и Америке русская театральная школа очень ценится. Он сказал: «Жаль, что у тебя короткие волосы». Я тогда ходила с короткими волосами.
- Можно же было надеть парик.
- Видимо, для роли не подошло бы.
- Он был одним из тех, кто проводил кастинг?
- Да.
- И как он в жизни?
- Он очень-очень простой и, как говорят русские, очень брутальный. Я его сначала не узнала. Мы сидели, потом уже мне его представили: «Это Антонио Бандерас». Я такая: «Ооо! О господи!». Интересно, что в итальянском «брутто» – некрасивый, а «бэлло» – красивый. Но почему-то у нас красивых мужчин называют «брутале».
- Сколько лет вы говорите на итальянском?
- Двадцать лет. На кыргызском тоже очень хорошо говорю, потому что всегда с родными и близкими общаюсь на кыргызском по вотсапу, по телефону, по видео с детьми. А вот на русском чуть-чуть неуверенно говорю. Подзабыла.
- Как начался для вас театр в Италии?
- Поначалу чувствовала себя не в своей тарелке. Это новый коллектив, представители иной нации, с другим менталитетом.
- В какой театр вас взяли и как это произошло?
- Я оставила резюме, затем они мне позвонили, очень заинтересовались тем, что у меня ленинградская театральная школа. Меня позвали и попросили прочитать монолог, я спросила, можно ли на русском. Мне разрешили: «Да, конечно, вы же русская актриса». Я говорю: «Я – кыргызская актриса». Они мне говорят: «Конечно, у вас черты лица азиатские». Я говорю, что я и есть азиатка. Начала им объяснять про пятнадцать республик, Россию, пять республик Центральной Азии, Кавказ, Прибалтику, Украине, Молдову, Беларусь.
Но долго еще они меня называли: «Наша русская актриса». А сейчас говорят только «наша киргизская актриса». Я там проводила курсы по системе Станиславского, Чехова, объясняла им, как мы учились. Мастер-класс делала. Поэтому они и говорили: «Ты же русская актриса, из русского театра».
- Вы еще снимались в каких-то фильмах, кроме «Ангела»?
- Снималась в некоторых фильмах до отъезда в Италию. Когда училась в Ленинграде, снималась на Ленфильме в фильме «Василий – сын Иосифа», про Сталина. Мы играли татарок. Снималась также в «Попово дитя» на Ленфильме. Сейчас работаю только в театрах.
- И что вы показали, когда вас в первый раз прослушивали в итальянском театре?
- В первый день я им читала монолог по Чехову «Медведь», играла на три персоны. Им понравилось. До сих пор режиссер вообще не критикует мою работу. Иногда я прошу его о критике, мне нужно понять, правильно ли я иду, правильно ли вижу роль. Я же актриса, а не режиссер. Но они так ценят русскую школу.
- А чем их школа отличается?
- В нашей театральной школе есть система. Один пример: когда ты выходишь на сцену, за тобой должен быть шлейф... Шлейф твоей истории, твоей личности, твоих невзгод и успехов. Ты должна показать, откуда ты идешь. У итальянцев нет такого.
- Прямое сиюминутное реагирование?
- Да. При этом, они хорошо играют. Но нас учили: «Не играйте, а живите!». А итальянцы хорошо именно играют, они очень эмоциональные люди. Но некоторые перебарщивают, переигрывают. Нас учили, что лучше не доигрывать, чем переигрывать.
- Когда вы работаете с ними, вам не мешает разница школ?
- Раньше я немного чувствовала себя не в своей тарелке. Иногда даже прилично нервничала. Сейчас такого нет.
- А как они обучаются?
- У них нет школ, как у нас. У нас актеры получают фундаментальное театральное образование. Я и мои коллеги-друзья из Кыргызстана проучились четыре года в Ленинградском государственном институте театра музыки и кино. А у них только курсы. Ну, ставят голос, дикцию. Мы в институте очень серьезно занимались: сценическое движение, сценическая речь, артикуляция, учились играть на пианино, фехтовать. Учились на сцене кувыркаться, учились как реагировать, если тебе дали пощечину. Это сильная школа. У них немного не хватает этого. Для фильмов они ищут на кастингах просто фотогеничных людей. Поэтому много моделей снимаются. Моника Белуччи тоже была моделью, потом она окончила курсы. Там попроще в этом плане.
представления Театра Тосканы во время Ковида
- Как называется ваш театр?
- Я работала в нескольких театрах. Сначала в Teatro Argentina. В Риме есть площадь Argentina. Там много площадей, посвященных Аргентине, Испании. Театр Argentina находится в центре, близко к Венецианской площади, к Ватикану. Но потом я переехала и устроилась не в академический театр, а в государственный. Я себя хорошо чувствовала в академической системе, как будто работала в Москве или в Бишкеке. В государственном тоже привыкла.
Но так случилось, что моя мама заболела и было понятно уже, что это серьезная болезнь, я решила уехать, чтобы увидеть маму живой и попрощаться с ней. А у меня была главная роль доктора в современном итальянском спектакле. Но вот так сложилась судьба, я вынуждена была пойти и сказать администратору, что должна уехать. Она возмутилась: «Нам скоро выпускать спектакль! Премьера будет!». Я никак не могла донести до нее, что мама сильно болеет, не знаю, сколько она протянет – может месяц, может день, может неделю и мне очень важно быть с ней. Администратор не могла понять меня, не знала, как поступить со мной. Я поговорила с режиссерами, они тоже сильно нервничали. В тот момент мне было очень тяжело, потому что все так внезапно произошло, мама ведь молодая была еще, всего шестьдесят пять лет. В итоге я сказала им, чтобы они меня уволили. Там ведь дублеров не бывает, как у нас в академическом. Они мне: «Как это уволить? Что ты говоришь?! Ты потеряешь работу!». Я им ответила: «Мне надо ехать. Работы много, и я всегда найду работу, а мама у меня одна». Меня уволили.
Я тут же улетела в Кыргызстан, в Бишкек. Из Бишкека сразу выехала в Казарман, это десять часов езды. В дороге позвонила к маме и сказала, что я еду. Она знала, что я здесь уже, что я по пути к ней. Очень меня ждала… Но я не успела… Мама умерла до моего приезда… Был большой стресс. Через сорок дней я вернулась в Италию. В театр не пошла. У меня началась депрессия. Все звонили, спрашивали, что случилось. А я даже не могла ответить, была в угнетенном состоянии. Уехала на остров, пошла в бар и попросила такую работу, чтобы с утра до ночи, чтобы уставать и ни о чем не думать. В таком режиме я год работала в баре.
Потом приехала в Рим, там же сезонная работа в театрах. Пошла в античный театр, называется Teatro Flavio, близко к Колизею. Это не академический, а античный театр. Директора звали Флавио, этим театром руководили еще его прадеды и деды.
- По наследству?
- Да.
- А чем отличается античный театр?
- Только историями. В репертуаре много историй, античных постановок. Хотя современные тоже бывают. Мы там читаем поэзию, не только спектакли играем. Пантомиму делаем.
- А вы умеете?
- Да, конечно. Какие-то произведения представляем пластикой, а не словами. Мне там понравилось. Я долго в этом театре работала. Но потом начался ковид. Мы закрылись, как и все. И даже через три года после ковида театр был еще закрыт, директор болеет, он старый.
Вот уже пять лет я работаю в театре на острове Тоскана. Это театр для туристов, жизнь в нем кипит, но только определенное время – с марта до ноября. Мы ставим представления для туристов. В театре ко мне очень хорошо относятся, они говорят: «Наша актриса Аида – фундаментале – наша база». Я немножко помогаю режиссерам, актерам. Наш режиссер очень талантлив. Он мой ровесник, приезжает из Флоренции.
На остров приезжают туристы со всего мира: из Америки, Франции, Германии, Европы, Азии, Японии… Чтобы они имели представление о жизни и истории итальянцев, мы в основном ставим итальянские пьесы.
Тоскана – очень красивый остров, существует с 1200 года. Там замки древние, виды потрясающие. Во время ковида мы не закрылись, так как туристы все равно приезжали. Но это были только итальянцы, потому что все страны закрыли границы.
Мы играли для них. Читали Данте. Было очень красиво. Я играла Франческу, главную героиню. Данте – отец итальянской литературы. Он написал великолепные произведения. Мы ставили представление по ним. Играли внутри старинной башни, часто ее окутывал туман. Башня имеет античный проем, зрители на улицах сидели в масках. Мы запускали по двадцать человек за раз. Три раза в день показывали спектакль, до самой ночи. Так прошли ковид. И я осталась в этом театре. Из Бишкека я сразу полечу на остров. Начинается новый сезон. Мне дали роль, уже делают читку. Мою роль пока читает ассистент режиссера.
- Театры в Италии зарабатывают хорошо?
- Да, хорошо.
- Актеры тоже? Не как у нас?
- Нет, не как у нас. Актеры там хорошо зарабатывают. Там есть такая коммуна, как мэрия. Остров маленький, но туристы со всего мира дают хороший доход, мэрия все организует для лучшего отдыха и дает зарплаты тем, кто делает пребывание туристов интересным и комфортным. Нам в том числе. Туристы купаются в Средиземном море, кушают в ресторанах, приходят в театр и наблюдают жизнь итальянцев.
- Интересно, какая у них реакция, когда они видят азиатскую актрису.
- Они говорят, что у меня необычное лицо. Хоть и играю я на итальянском языке.
- Вы на итальянском без акцента говорите?
- Да. Они говорят, что я хорошо разговариваю. Я хотела бы говорить, как итальянцы, но итальянская грамматика очень тяжелая, они сами иногда путаются. Но мне они говорят: «Ты лучше нас знаешь грамматику».
- Аида, а детей когда вы забрали?
- Моему старшему сыну уже исполнилось восемнадцать лет. Пока я не выучила язык, пока не устроилась в театр, не организовала нормальные условия для детей, я не могла их забрать. А младшему сыну было тринадцать лет, когда я его забрала. Он вместе со мной учился и работал, помогал мне. На острове со мной был, купался и работал. Все успевал.
- До этого вы отсылали заработанные деньги домой?
- Конечно, мы, кыргызы, такие. Мой старший сын учился на технолога, я отправляла деньги. Сейчас он женился, у меня двое внуков. Третьего ждем. Старший сын живет в Кыргызстане.
Младший сын живет в Америке, женился в этом году. Он в Италии вырос, учился и с малых лет мечтал поехать в Америку. Мои друзья говорили: «Почему ты отправляешь его в Америку, что в Италии нет учебы?» Но ему хотелось в Америку.
- На кого он учится?
- IT-технологии, на программиста.
- А жена кыргызка?
- Да, конечно. Я ему всегда говорила, только на кыргызке женись. Он в Америке с ней познакомился.
- Вы не утеряли связь с ними, когда столько лет были вдалеке друг от друга?
- Нет, как можно? Я первые пять лет, пока не было документов, даже фильмы не могла смотреть, где есть дети. У меня сердце разрывалось. Как только получила документы, стала часто приезжать.
- Вам нравится жить в Италии?
- Мне очень нравится, потому что я привыкла, я прожила там непростые годы. Испытания меня привязали к этой стране. Очень много трудностей преодолела там. Сложную жизнь прожила, пока достигла баланса. Двоих сыновей на ноги поставила, сама вырастила, кормила, сама их женила.
- Их отец жив?
- Жив. Они с отцом общаются. Я никогда не говорила плохо о нем. Рассказала только, что мы были очень молоды, женились в двадцать лет в Ленинграде. А в двадцать четыре года разбежались.
- Он – кыргыз?
- Кыргыз.
- Помогает сыновьям?
- Нет, у него есть своя семья. Он сразу женился, у него там тоже дети. Сыновья, как мужчины, общаются с отцом. Мои дети ведь уже мужчины.
- Вы замуж не собирались больше?
- Нет. Хотя поклонники всегда были. И когда я работала в Бишкекском городском драматическом театре у Арсена Умуралиевича. Это был большой элитный театр. И сейчас он есть. Я желаю им продолжать яркую театральную жизнь и общаюсь с Айгуль эже, руководителем театра, и с актерами. Когда я работала там, на спектаклях бывали мои поклонники.
- Должны были быть поклонники при такой внешности.
- Они даже просили моей руки. Но у меня была жесткая позиция – не выходить замуж, потому что я – мать двоих сыновей. Я хотела принадлежать только своим детям.
- То есть, вы сознательно не выходите замуж?
- Да, сознательно. И в Италии много раз мне предлагали выйти замуж. Они любят азиаток, мы мягкие, воспитанные, понятливые, тонкие. Они обожают нас, это честно. Но у меня всегда была цель – вырастить достойно своих сыновей. Мои сыновья сейчас говорят, что я для них как отец и как мать. Когда я слышу это, нет никого счастливее меня.
- Неужели, как женщина не хотите быть счастливой?
- Я и так уже очень счастливая, у меня есть дети, внуки, любимая работа, которую я сама нашла в Италии, есть дом, друзья, родные, близкие, я состоялась профессионально. Я благодарна Богу!
- Когда девушки страдают, что они не замужем, я им говорю, что незамужние женщины тоже счастливо живут. Бывает, что счастливей замужних.
- Наверное, потому что свободнее живут. Я никому не навязываю свои взгляды. Это только мой выбор. Но я правда счастлива, мне нравится моя жизнь.
- У вас великолепная фигура. Держите диету?
- Я как настоящая кыргызка очень люблю кесме, камыр.
- Вы там это готовите?
- Да, готовлю. И пирожки еще, и боорсоки. Итальянцы обожают нашу кухню. Когда ко мне приходят домой, я спрашиваю, вам кофе или чай? Они всегда отвечают: «Кыргызский чай!». Не в пакетиках, а тот чай, который мне передают из Кыргызстана.
Я хорошо кушаю, постоянно ем спагетти, пасту. Меня научили правильно готовить. Спагетти должно быть недоваренным, как говорят там, аль денте. Итальянцы считают, что тогда все очень хорошо переваривается и не дает поправиться.
- Когда варят не до полной готовности?
- Да. Это у них прямо как закон. Только так варят пасту. Ну а физическую форму, конечно, поддерживаю. Я бегаю по парку, у меня очень красивый и большой парк рядом. Много занимаюсь физическими упражнениями. Все-таки ленинградская школа многое дала в этом плане.
- Когда в Америке спросили, что вы делаете, чтобы такую фигуру иметь, вы тихо, с затаенной гордостью ответили: «Я же актриса». То есть, у вас есть уважение к своей профессии и ответственность за все, что касается вашей работы.
- Надо следить за собой для себя и для зрителей. Я бегаю, занимаюсь танцами, специальными упражнениями. Спасибо ленинградской школе. Почти нет свободного времени. В выходной день обычно высыпаюсь, стараюсь восемь часов спать. В свободное время занимаюсь йогой. В Италии мы выходим на площадь поздней ночью и на ковриках при свечах занимаемся йогой. Это очень красиво и никто не мешает. Днем нет времени. У меня есть подружка, ей семьдесят лет. Она может сидеть часами на площади. Когда есть свободное время, я хожу туда.
- У вас есть мечты?
- Конечно. Как жить без мечты?
- Если не секрет, поделитесь. В профессиональном плане что-то хотите?
- Мечта для каждого человека очень важна. Она дает смысл жить дальше. Я сильно люблю театр и мечтаю соединить культурами Италию и Кыргызстан, два народа. Хочу привезти их театр сюда, а наш театр к ним.
И вторая мечта – сделать исторический хороший фильм и сняться в нем. У нас есть очень красивые исторические произведения. Я радуюсь, когда зритель подходит в Италии и спрашивает, где находится Кыргызстан. Они через меня узнают о нашей стране. В Гугле начинают искать информацию. Их искренний интерес дал мне толчок сделать один хороший исторический фильм, о нашей истории, и представить его в Европе, в Америке, чтобы они знали, кто такие кыргызы, что это за народ. Это и есть моя самая главная мечта.
В.Джаманкулова, специально для АКИpress.
