Научный свет ветеринарии

- Эркин Кайбылдаевич, расскажите о себе: где вы родились, росли, кем были ваши родители.

- Я родился в городе Каракол Иссык-Кульской области в 1927 году. Сам я родом из села Тепке тогда Тюпского, сейчас Ак-Сууйского района. В семье старший сын из 7 детей. Отец, Кайбылда, был старым коммунистом, с 1919 года - член партии большевиков. Работал на руководящих должностях, в 1937 году был исключен из партии, но избежал ареста, потому что уехал во Фрунзе и устроился чернорабочим. Однако уже в 1938 году был реабилитирован, потому что коллеги-рабочие с завода имени Ленина написали коллективное обращение. А раньше рабочих не трогали. Вот так он спасся. Было время вместе с Торокулом Айтматовым работал в обкоме партии. Потом родился я. Мои первые слова были на русском, вообще я рос на этом языке – няня говорила только на русском, и отец тоже говорил на языке Пушкина – он закончил русскую школу в царское время.

- А из-за чего вы решили стать ветеринаром?

- Из-за войны я в седьмом класс не учился, Вместо учебы работал арабакечем, то есть извозчиком. В колхозе гонял паракомку и опий собирал. (Смеется). Потом возил дрова школе имени Кирова в Пржевальске. И вот однажды я привёз дрова к дому директора школы имени Кирова. Ворота были закрыты, дома никого не было. Я стою, оглядываюсь по сторонам, в руке камча. А напротив было двухэтажное здание с балконом. Смотрю, выходят оттуда молодые ребята, курят. Я пригляделся, там мои друзья, с которыми мы вместе учились в школе: Польников, Деревянкин, Акерберг. Они увидели меня и давай махать: «Привет, привет. Ты чего тут с качмой?». «Да вот, привез дрова, а там закрыто», - ответил я. А они: «Ну иди к нам, записывайся. Мы студенты», - прокричали мне. Мне резануло слух. Студенты! Это было чем-то недосягаемым. А тут мне предлагают просто так взять и записаться в студенты. Я как был с камчой, так и зашел. Постучался в кабинет директорав. «Войдите!». Захожу, а там сидит Габитов – жил на нашей улице, татарин. А он меня тоже знал. «О, ты что здесь? Дрова привез?» - спросил он. Я заявил, что хочу быть студентом. Он похвалил, но сообщил, что уже месяц как началась учеба. Я сказал, что буду сильно стараться и догоню. «Ладно, - сказал он, - кем бы ты хотел стать? Тут у нас ветеринары, зоотехники, третье отделение – агрономия». Я спросил: «А где учится Польников?».
- Он ветеринар.
- А что делает ветеринар?
- Ветеринар лечит животных. Зоотехник их выращивает, а агроном – сеет и собирает урожай.

Я начал размышлять. Агрономия? Нет, эта работа и так оставила в моей памяти не самые лучшие воспоминания – когда мальчиком в колхозе работал, убирал урожай и собирал опиум - было сложно. Зоотехник? Я и так смотрел за лошадьми колхоза. Лучше пойду-ка я на ветеринара, решил я. Меня записали на ветеринарное отделение и сразу завели прямо за руку в класс, и сказали: «Вот вам новенький». А там шло военное дело. Я смотрю, мне машет Польников. Рядом место было свободно, я сел с ним рядом. В руке камча.

В то время ребята-узбеки возили дрова на ишаках. Меня в классе начали обзывать «ишачник, ишачник». Но Польников заступился и прикрикнул: «Он не ишачник, он возчик. Вы что не видели на улице бричка с лошадью стоит!». А это было более почетным (улыбается). Вот так я и стал студентом ветеринарного отделения техникума, сейчас это, кажется, называется колледж. Закончил его в 1946 году. Когда мы заканчивали, из Фрунзе приехал учитель по фамилии Директорский и начал нас агитировать, чтобы мы поступили в вуз. Это сейчас молодые сами рвутся поступить, а тогда специально убеждали: «Поступайте, учитесь, обретайте профессию». Нас записалось 5-6 человек, была среди нас и девушка. Собрали группу и мы, словно цыгане, отправились в путь.

- Как ваши родители отнеслись к вашему желанию продолжить учебу?

- Отец предложил поехать через пару лет, сказал, что сейчас финансовое положение у семьи сложное, и он не сможет отправлять мне деньги. Я сказал: «Пап, ничего страшного. Как-нибудь справлюсь, прокормиться ума хватит». Так я поехал во Фрунзе, сдал вступительные экзамены, прошел и стал студентом теперь уже столичного института.

- Со своей женой встретились в институте?

- Да. В 1951 году, когда закончил университет, остался в аспирантуре, так как закончил институт с отличием. А моя жена тогда приехала из Пржевальска и поступала на первый курс, тоже на ветеринарное отделение, хотя закончила педагогическое училище. Вот так мы и познакомились, 60 лет уже мы вместе живем. У нас трое детей, внуки и правнуки.

- Расскажите о своей научной и педагогичной деятельности.

- В 1956 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «Ветеринарное акушерство, гинекология и искусственное осеменение» и стал доцентом на ветеринарном факультете. В 90-х годах защитил докторскую диссертацию тоже в области ветеринарной гинекологии. Заведовал кафедрой, затем 9 лет работал проректором по научной работе. Проработал в институте до 68 лет.

Будучи преподавателем вуза, я готовил ветеринарных врачей по борьбе с бесплодием. По моей инициативе при сельхозинституте были открыты курсы переподготовки ветврачей по специальности борьба с бесплодием сельхозживотных, в частности коров и телок. Эти курсы просуществовали много лет, и мы подготовили сотни специалистов, владеющих навыками в области практического акушерства, гинекологии и искусственного осеменения.

Из года в год спецдисциплины по ветеринарии урезали в пользу основ марксизма-ленинизма, философии. На изучение марксистко-ленинской философии было больше часов, чем мы должны были готовить по акушерству, хирургии и терапии. Встал вопрос: как улучшить качество подготовки специалистов. И вот тогда у меня возникла идея – проводить занятия на базе мясокомбината на убойных животных. В этом мне помог доцент Жыйылов, хирург. По нашей инициативе на территории Фрунзенского мясокомбината был построен ветеринарный практикум по хирургии и акушерству. Там мы студентам и давали практические навыки, чтобы они умели все.

Ведь ветеринарная это, можно сказать, работа искусника, который может всё. Хирург, например, должен уметь правильно рассечь ткань, зашить. А в акушерстве, чтобы определить беременность у коровы, нужно иметь навык, причем длительно надо изучать. Руку, представляете, вводят в задний проход и по определенным признакам ставится диагноз: корова стельная или не стельная. Если не стельная, то из-за каких отклонений. В ветеринарии так говорят: корова стельная, овца суягная, кобыла жеребая, свинья супоросная, собака беременная.

Когда Фрунзенский мясокомбинат закрыли и перевели в Токмок, то мы туда студентов возили на поезде. Там проводили занятия и возвращались затемно. Потом я ввел ведение практических занятий уже на фермах. Называлось это «выездные занятия» – в расписании так и писалось. Базой для нас служили колхоз имени Куйбышева Аламедиснкого района, совхоз «Майский» тоже Аламединского района, колхоз «Красная заря» Сокулукского района, животноводческая ферма минсовхоза имени Кирова. Мы стали практиковать проведение занятий на животных. Я убедил своих коллег, сказав слова Ленина «Лучше меньше, да лучше». То есть пусть меньше часов, но зато на живых животных учили.

Затем нам спустили учебный план, и там была «Рабочая профессия». Я за это ухватился и предложил ввести такую профессию, как «ветеринарный санитар общего профиля». И уже на первом курсе зимнего семестра мы стали обучать студентов основам ветеринарии. Раньше как было - на первом курсе студенты изучали только анатомию из ветеринарных дисциплин, а остальные дисциплины были такие, как химия, физика и другие. На втором курсе опять зоология, ботаника, генетика, животноводство и лишь на третьем курсе начинали давать ветеринарные дисциплины, как микробиология, гистология, клиническая диагностика. А специальные дисциплины начинали изучать только на четвертом и пятом курсах: хирургия, акушерство, терапия, эпизотология, паразитология, ветсанэкспертиза. То есть только на старших курсах студенты начинали осваивать азы специальных предметов. А я убедил своих коллег: «Давайте с первого курса давать им «Основы ветеринарии», чтобы студенты уже с первого курса имели представление, чему они будут учиться и уже приобретать практические навыки хотя бы фиксации животных, чтобы животные не могли боднуть, лягнуть или укусить. Вот такие элементарные вещи. Мы составили план, его утвердили, и до сих пор эти азы преподаются. И студенты на первом курсе уже прозревают, а то до четвертого курса не знали элементарных вещей. А то открытые уже, они уже знают о болезнях.

Потом в институте были так называемые учебные практики: учебно-клинические, учебно-животноводческие. Но они использовались в институте, и студенты с утра до вечера болтались, черт знает чем они занимались. Я предложить использовать эти часы целенаправленно. Например, для зоофака предложил студентам давать рабочую профессию «Техник по искусственному осеменению овец». Мы ускоренными методами обучали их этой специальности. Потом их в октябре поездом или чаще самолетом увозили в Ошскую область, и они у чабанов работали техниками по искусственному осеменению, то есть они получали такую производственную закалку. Ребята приезжали уверенными и знающими. Потом я вел учебно-животноводческую практику по расплодной кампании (ягнение) в овцеводстве. Весной или ранней весной овцы начинали рожать. То есть нужно было получить здоровых ягнят и выходить, пока они не научатся стоять на ногах и есть корм. Они учились, как ухаживать за родившей маткой, за новорожденными. Такую практику я ввел на зоофаке. А зоофак пошел дальше – они ввели практику «освоение мастерства по стрижке овец».

- Кроме науки и преподавания, вы ведь занимались еще общественными делами? Расскажите про это.

- Да, на производстве еще работал. Моя специальность была такая, что мне покоя не давал Минсельхоз. Когда-то мы Минсельхозу подчинялись, так меня постоянно Мукаш Омуралиевич, министр сельского хозяйства, отправлял в командировки. Под моей личной ответственностью был племзавод имени Стрельникова. Я, как говорится, курировал его. Учхоз был тоже на моей шее. А какое самое больное место было в республике в области молочного скотоводства – большая яловость. И меня постоянно направляли в какое-то хозяйство разбираться. Я был, как один в поле воин. В одном хозяйстве исправил, а их же сколько по республике. Тогда я призадумался и предложил создать экспедицию по борьбе с бесплодием, чтобы она контролировала, и где плохо – они сидят и исправляют положение. Министр согласился и при министерстве была создана экспедиция во главе с кандидатом ветнаук Владимиром Сахаровым. Он на этой должности большой вклад сделал. Я был идейным руководителем. Где плохо – экспедиция едет туда и разбирается, засучив рукава. А так как специалистов по районам не хватало, мы открыли курсы по борьбе с бесплодием. Сразу легче стало. Республика стала выполнять план по производству.

Что касается овцеводства, по моей инициативе в таких районах, как Базар-Курганский, Ленинский, были организованы передвижные пункты искусственного осеменения. История их создания была такова: нас гоняли на сборы хлопка, и я, будучи руководителем студентов, был в Базар-Кургане. И вот председатель тамошнего колхоза говорит «Эркин ука, - я еще молодой был, а он уже в возрасте, - Юрун, койларды кандай куудурушат, коройлу (Пойдем смотреть, как осеменяют овец)». И я поехал. По приезде увидел такую картину: в пункт, не знаю что это было, жилой дом наверно, вели ступеньки и овцу туда затаскивали. Но это полбеды. К этому пункту было прикреплено пять отар овец. Вокруг в радиусе двух километров все было вытоптано, овцы были голодны, чабаны злые. Еще половина компании не прошла, а пастбища были вытоптаны дочерна. И я сказал председателю колхоза, что ситуацию нужно менять в корне. По инструкции пункт осеменения должен был располагаться в кирпичном помещении с печным отоплением. Я задался вопросом – зачем строить такие капитальные пункты, тем более, что я сам был очевидцем, все равно растаскивали: окна, двери и даже полы уносили. И я предложил передвижные пункты организовать в чабанских домах-палатках или юртах. И прикреплять к этому пункту только две, а то и одну отару. Я до этого договорился с секретарем обкома партии Балтагуловым. Мотивировал тем, что сперму доставляют на машинах или на мотоциклах, неважно. Главное, что для такого осеменения не нужно капитального строительства. Но преимущество – отары располагаются на хороших пастбищах, и овцы не теряют упитанность. А Балтагулов спрашивает: «А где же вы возьмете столько осеменаторов?». «Я вам поставлю 50 осеменаторов-студентов, я их подготовлю, и они будут у вас работать», - сказал я. Овцы там были разношерстные, разнопородистые. Потому что осеменаторов не хватало и из-за того, что овцы худели, пока ждали, чабаны убегали в горы, и сами запускали непородистых баранов и портили стадо. Но мы подготовили зоотехников, и в Базар-Курганском районе начали работать осеменаторы. У каждого было по две отары. Буквально через три года овцематки пошли породистые, улучшенные, а за шесть лет весь район стал однородный по шерсти, а самое главное, ягнят стали получать выше на 20%. Я это опубликовал в журнале «Сельское хозяйство» и буквально по всей республике подхватили. Но нашлись противники, стали писать тоже статьи, что я против инструкции пошел. Но, несмотря на это, этот опыт стал распространяться по всей стране. Вызвали в Министерство сельского хозяйства. Спросили, почему не по инструкции. Я сказал: «Так ведь работает!» Министр Мукаш Омуралиев понял, молча согласился и спустил скандал на тормозах.

- После ухода из института чем занимаетесь?

- Из вуза в 68 лет ушел в приватную ветеринарную службу. После института объездил несколько сел Чуйской области. Мне приглянулась Ново-Покровка, и мы приобрели этот домик. Здесь было более развито животноводство, в особенности свиноводство. В 69 лет я впервые сел на велосипед. Потому что автомашины нет, а нужно было ездить по вызовам. К тому же в селах много проулков и закоулков, по которым не проедешь на машине. Сначала, конечно, падал в арык, натыкался на камни, но потом освоил и даже стал лихачить. В частной лечебной практике мне пришлось становиться всесторонним ветеринарным специалистом: и инфекционистом, и паразитологом, и хирургом, и терапевтом, и гинекологом. Наверно, я единственный профессор, который делает животным клизмы (улыбается).

Лечил животных сел Ново-Покровка, Лебединовка, в Аламединском районе, приезжали ко мне и из города Кант. Когда я здесь оказался, пришлось вникать в свиноводство – как кормить, содержать и предупреждать различные болезни. Для удобства отпечатал и размножил на компьютере своеобразный справочник «Советы свиноводам» и раздавал тем, кто приходил с теми же вопросами.

Тут у свиноводов в один из годов был большой падеж поросят. Я сдал подматериал в ветеринарный институт. Там профессор Иманалиев установил, что поросята гибнут от пастериллеза. Он сделал на основе штаммов, которые я ему поставил, вакцину. Эта вакцина имела большую эффективность и пользовалась большой популярностью. Но Иманалиев умер и унес собой секрет изготовления вакцины. Теперь нет этой вакцины, и мы снова пользуемся российской, стоимость которой в 5-7 раз дороже иманалиевской.

Вот так проработал частным ветврачом 16 лет. Оказывал помощь фермам, подсобным хозяйствам, проводил семинары о том, как правильно лечить маститы у коров, как проводить внутривенное вливание. Сейчас зрение ухудшилось, писать и читать не могу, но проконсультировать и некоторые лечебные процедуры могу провести.

Сейчас мы с байбиче занимаемся садоводством, у нас есть большой огород.

- А кто вам помогает по работе в огороде?

- Мы с бабкой сами за огородом смотрим. Я так шучу: жену нашел не в хороводе, а в огороде (смеется). У нас тут чеснок, лук, свекла, виноград, яблоки, ежемалина. Держал овец, потом кроликов, дающих диетическое мясо. Сейчас дочка запретила, и мы держим кур. Они несут яйца, а у байбиче договор с инкубаторщиками. Они берут у нее яйца, говорят, выводимость хорошая цыплят. Ну, и мы ведь на научной основе их содержим и кормим. Постоянно провожу ветеринарные обработки, профилактические. Чтобы чумой не заболели, глисты не завелись, чтобы клещи и пухопероеды не напали. Мы их партиями держим в клетках и меняем, как в конвеере – старых – продаем, режем, вместо них выводим и выращиваем цыплят. На куриные яйца сажаем индюшку. Вот такой у нас с байбиче строгий график дня. Встаем в 6 часов утра, ложимся в 10 часов вечера. Постоянно слушаю радио, жена смотрит телевизор по вечерам. Я сейчас смотрю футбол, когда не слишком поздно. Вот так, птицеводством и садоводством занимаемся. Прополка, рыхление, орошение. Движение – жизнь…