- Я единственный киргиз, который по собственной инициативе, на личные средства, рискуя жизнью, трижды съездил в Чеченскую республику. Более семи месяцев я находился в Чечне. Чеченцы меня любили, и я полюбил этот народ. Мне пришлось очень много там выступать на митингах, участвовать в демонстрациях, шествиях. Я выступал не за Россию, не за Чечню, а как правозащитник, нейтральный человек. Призывал, чтобы российские солдаты не убивали чеченских детей, женщин и стариков, а чеченские боевики не убивали российских солдат. Поэтому и российские солдаты уважали меня, и чеченцы. В 1995 году именем трех человек назвали улицы в Грозном. Именем Саманты – американской журналистки, которая погибла там, моим именем и именем еще одного парня из России. Это решение принимало голосованием собрание, на котором было более 120 тысяч человек. Я присутствовал там в этот момент. Не знаю, есть ли сейчас эти названия и улицы, но факт такой был.

- Вы были прямо в зоне боевых действий?

- Конечно. Я встречался и с Джохаром Дудаевым. Больше месяца я жил у него дома. Знаю его сыновей. Был дома и у Аслана Масхадова, мы с ним подружились, как и с Яндарбиевым. Полтора месяца рядом со мной находился Шамиль Басаев.

- В смысле, рядом с Вами?

- Ну, он был старший в охране. Ему Джохар Дудаев поручил охранять, как они говорили, гостя из Киргизии, то есть меня. Такой важной персоной я там был (смеется).

- А почему Вы вообще туда поехали?

- Знаете, я рожден правозащитником. По зову своего сердца – я правозащитник. До этого я бывал в других странах: в Австрии, Франции, но Чечня – это горячая точка. Кредо моей жизни - побывать во всех горячих точках. Очень это люблю. Я читаю много литературы по правозащитной деятельности, знаю многих правозащитников и российских, и американских. Для правозащитников не существует границ, национальностей, вероисповедования, социального происхождения.

- Вы призывали их к миру и все? В этом заключалась Ваша деятельность?

- И все. Конечно, я больше говорил о том, что неправильно делает российская сторона. Указ Ельцина о частичном введении войск был неправильный. Он был никудышний и трагичный Частичного введения и точечных ударов, конечно, не получилось. Грозный полностью разбомбили. Я критиковал эти действия. Тогда я это мог делать. Сейчас, наверное, уже не смог бы, потому что должностное положение не позволит. А тогда я видел по телевизору, по Интернету, что там творится: умирают дети, женщины, старики. Я слышал, что в Чечне правозащитники из разных стран мира находятся, и я не смог просто выдержать. И поехал, потому что должен был там обязательно участвовать.

- Страшно было?

- Ну, были моменты. Я несколько раз в окопах с Джохаром Дудаевым находился. Трижды смерть была рядом со мной .

- Расскажите подробней.

- В первый раз это случилось между селами Рашнечу и Гехичу. Там есть поле с каналами через речку. Мы были на девяти машинах, впереди были машины, сзади тоже охрана, мы ехали в середине. Только переехали речку, как туда ударила девятитонная бомба. Буквально минута нас спасла. Такая сильная взрывная волна была. На месте падения бомбы яма образовалась глубиной в 10 метров. Страшная картина. Второй раз мы в окопах находились. Там в течение трех месяцев автоматные очереди не останавливались ни разу. В окопах было 38 боевиков, в живых осталось только 4, среди этих четверых был я. Тогда тоже чудом остался жив. Третий раз в селе Октябрьское я был на стороне русских солдат, их чеченцы бомбили, из 18-ти солдат 6 человек погибли, осталось в живых 12 человек, и я в том числе. Я переходил то к российским солдатам, то к чеченским боевикам.

- Что вы чувствовали в такие опасные моменты?

- Знаете, физически я маленький, худой человек, но в таких вопросах у меня страха нет. Многие друзья знают эту мою черту. Я только Бога боюсь.

- А страх физической боли вас не пугает?

- Ну, пугает, наверное... А что делать? Может, я не совсем нормальный человек, но такого большого страха у меня не бывает.

- Вас часто били?

- Били, много били. Ломали челюсть, разбивали голову, сколько я находился в Чечне среди постоянных бомбежек и обстрелов, сколько было арестов. А что делать? Истина, стремление помочь людям, оберегать их – для меня это главное. Каждый имеет право на жизнь, и я буду защищать это право.

- А сейчас, в новом качестве госчиновника, Вам удается жить по зову сердца?

- Я сейчас тоже живу так. Мне это удается.

- Какое у Вас образование?

- У меня два высших образования. Я закончил сельхозинститут, ветеринарный факультет, и позже заочно с отличием закончил юридический факультет национального университета.

- Когда в Вас проснулось это стремление бороться за справедливость?

- Во время учебы в сельхозинституте у нас были очень жесткие и грозные преподаватели, например, Абрам Исаакович Генис, ну и другие, русские, евреи. Они студентов-ребят и меня, в том числе, ругали и называли баранами за то, что мы не знали русский язык. И тогда я не вытерпел и говорю: «Какое вы имеете право так ругать студентов?» Тогда никто не выступал против, это ведь советское время было. Все удивились, что какой-то маленький худенький мальчик пошел против преподавателей. Я хорошо учился, но из-за моих выступлений меня захотели исключить из института. Вызвали в деканат на кафедру, а Абрам Исаакович был, по-моему, завкафедрой гельминтологии. Он вызвал меня и говорит: «Дорогой мой, ты что себе позволяешь?» Я говорю: «А почему вы оскорбляете студентов?» Созвали ученый совет, чтобы исключить меня. Собрались профессора, доктора наук, спрашивают : «Как учится этот студент?» - «Хорошо.» – «На занятия ходит?» - «Ходит.» – «А что же он такого сделал?» - «Когда я - преподаватель студентов ругал, он меня стал оскорблять». Я говорю: «Но вы ведь тоже оскорбляли! Вы же не имеете право баранами называть людей, они же не бараны». На этом месте меня выставили из зала заседаний. А на ученом совете продолжали биться. У кыргызов-преподавателей тоже проснулось чувство обиды. В общем, когда проголосовали, на один голос больше в мою пользу был подан. И в детстве я тоже таким же был. Мой приемный отец Акун, родной брат настоящего отца Кыйтыке, был чабаном. У Акуна не было сына, и поэтому меня отдали ему. Когда упитанный скот сдавали в мясокомбинат, то отец, хорошо выпивши, продавал быка как теленка, а разницу забирал. Он живой сейчас и сам об этом часто рассказывает, так вот, я специально приезжал, чтобы помешать ему. Отец всем говорил: «Ай, он не даст продать, за 10 сомов будет меня позорить, слишком честный». Очень много было таких случаев. Если в школе кто-то украл, я сразу говорил об этом. Меня «ооз ачык» называли. У меня всегда был характер отличный от других, многие даже думали, что я немного того.

- Наверное, с Вами очень тяжело было дружить?

- Да. Раньше тяжело было, а сейчас я гибче стал немножко. Но друзей у меня много, я открытый человек, веселый.

- Вы на самом деле за справедливость, или вам хочется быть на виду? Как вы сами думаете?

- Многие люди ошибаются, считая, что мне нужно просто внимание публики. Я человек, стремящийся к справедливости. Но при этом люблю давать интервью, люблю выступать по телевизору, люблю микрофон, люблю говорить перед людьми. Это тоже удовольствие, и я от многого могу отказаться ради микрофона. Это не болезнь, но это есть. Но когда я добиваюсь справедливости, для меня это не важно, кто и что обо мне подумает, как ко мне отнесутся, главное - защитить человека, вытереть его слезы, заступиться за слабого.

- Сейчас вы на государственной службе, против которой всю жизнь боролись. Так вот, например, по Мадумарову видно, что он очень изменился, а про себя, что Вы скажете?

- Мадумаров, я считаю, не достоен этой должности, он ее не заслужил. Он пришел только благодаря Курманбеку Бакиеву. Он не участвовал в революционных свершениях, он сам признается, что он не революционер, не участвовал в пикетах, митингах, ему не ломали, как мне, челюсть, он ни разу не был арестован. Он, конечно, что-то делал, но как я, грубо говоря, заработал свою работу, так он не заработал. Он южанин, достаточно популярный, поэтому и попал в обойму. Но изменился он и стал более высокомерным именно из-за того, что он не заслужил, а я своим трудом заслужил. В Белом доме я уже два с половиной года и никому не отказал в интервью, характер у меня не изменился, даже лучше стал, чем был.

- Вы иногда позволяете себе так высказываться, что странно, как Вас до сих пор не выгнали.

- Многие меня спрашивают, почему я критикую президента, который принял меня на работу. Я очень благодарен Курманбеку Салиевичу за то, что он дал мне работу. С другой стороны, Курманбек Салиевич тоже пусть скажет спасибо таким, как Турсунбек Акун, потому что благодаря нам он пришел к власти. Когда Курманбек Салиевич меня принимал на работу, я сказал, что я постоянно буду вам в лицо говорить правду. Если не услышите меня, то буду критиковать прилюдно. Он нормально отнесся, он тоже понимает, что я пришел благодаря 24 марта, многотысячным массам, благодаря популярности, Но с другой стороны, я постоянно подчеркиваю заслуги Курманбека Салиевича. Если он хорошо работает, я это обязательно говорю. Если он, на мой взгляд, допускает ошибки, я об этом тоже говорю.

- А какие ошибки он допустил, по Вашему?

- Ну, об этом я постоянно говорю. То, что он не провел своевременно конституционную реформу. Надо было в 2005 году закончить эту конституционную чехарду. Можно ведь было закончить еще в июне месяце. Если бы было желание, можно было давно это сделать. Но у президента своя позиция. Он хочет сам управлять. Сам хочет назначать акимов и губернаторов. Поскольку он в советское время работал, у него такое мышление. Но народ его поддержал, и мы должны подчиняться. То, что он отправил в отставку Кулова, я тоже критиковал, раз его отправил, значит тогда же надо было парламент отправить.

- А что вы скажете об отставке Атамбаева?

- Это закономерный процесс. Атамбаев выполнил свою историческую миссию. Он сыграл очень положительную роль для восстановления стабильности. Но между Атамбаевым и президентом еще и разница характеров, и это один из компонентов отставки. Президент его хвалил, дал ему орден, но истинные причины они не сказали оба. Алмаз Атамбаев, вообще-то, неплохо работал по сравнению с Куловым. Кулов, честно говоря, очень плохо работал. Он не экономист, Атамбаев больше соображает в экономике, сам по себе он очень открытый, душевный человек, сравнительно с Куловым. Но такого уровня премьерства, как при Апасе Джумагулове, например, он не показывал. Он проигрывал. Чувствовалось, что у него нет опыта в государственном управлении, хотя, конечно, со временем набрал бы. Но главное, у него неуравновешенный характер. Мне кажется, это не очень понравилось президенту.

- А он что, президенту показывал характер?

- Да нет. Но знаете, премьер должен устраивать президента. Должен нравиться президенту. Такого не получилось. Атамбаева поставили по политическим соображениям, тогда была очень тяжелая ситуация. Но если бы он полностью устраивал президента, его бы оставили на посту премьера. Как бы то ни было, свою партию он, так или иначе, возглавлял, оказывал ей помощь. Пропаганда продолжалась с его помощью, он использовал административный ресурс для своей партии. Ни разу при мне президент плохо не отзывался об Атамбаеве, но я чувствую, что между ними получилась психологическая несовместимость. Никто кроме меня об этом открыто не говорил. Как бы это не скрывали, это сыграло роль. Если бы я был президентом, я тоже хотел бы видеть премьером того человека, который меня устраивает. Еще одной ошибкой Атамбаева было то, что он ослабил связь с другими лидерами оппозиции. Нельзя плевать в колодец из которого пил. В третьих, он пришел без команды, только Джеенбеков и Абдраимов были с ним. Все лидеры оппозиции отказались тогда от предложений, сделанных властью. Хотя я отдаю должное его мужеству и тому, что он пришел в такой сложный момент. И еще одна ошибка, связанная с отравлением. Даже если бы его отравили, он должен был скрыть это. Государственные люди не жалуются как женщины. Если бы он умер – другое дело, перед смертью сказал бы правду. Я его предупреждал: «Алмаз, уят болосун, айтпа». Но он не послушал.

- Сам он уверен, что было отравление?

- Вроде бы уверен, но это больше похоже на популизм. Я ветеринарный врач. Если происходит отравление какими-то ядовитыми веществами, так быстро кровь не очищается. Кровь быстро очищают от алкоголя. Он немало употребляет спиртного, это всем известно. Я с ним не пил, но многие кто пил с ним, говорят об этом. Ну даже произошло это, зачем он кидает тень на президента? Зачем обливать президента грязью, будучи в положении премьер-министра? Конечно, у президента тоже есть чувства, и если премьер косвенно обвиняет его в отравлении, прямо не говорит, что Курманбек Салиевич его отравил, но намекает на то, что это сделали его люди. Я бы, например, если б остался жив, и потерял бы при этом глаз или ухо, я бы не сказал об этом. Раз вместе работаешь - будь мужиком.

- А вам нравится быть государственным чиновником?

- Я как государственный чиновник не состоялся. И не состоюсь, потому что у меня другие качества. Белый дом не смог со мной справиться. Многие говорят, что Кулов пришел в Белый дом как железный Феликс, но как только он сел в кресло, то забыл, кем был. Этим премьерством Белый дом ему хребет сломал. Алмаз Шаршенович пришел, как один из лидеров оппозиции, после того как назвал политическим трупом Бакиева. Я тогда ему замечание сделал, нельзя так. А потом он стал премьером. Пришел с желанием, барын жыргатам, кыйратам, катуу кылам, всех на место поставлю. И не прошло и года, как он жоошуп калды. По сравнению с Куловым, Атамбаевым Турсунбека Акуна было тяжелее сломать. И не сломали.

- А пытались?

- Президент ни разу не пытался. Ни разу он мне не давал особых указаний, делай так или иначе. Но пару раз сделал замечание, а я сделал соответствующие выводы. Но насчет того, что его критикую, он никаких замечаний не делает. Другие сколько угодно пытались меня сломать, но Белый дом со мной так и не справился, я не стал там своим. Может, это была их ошибка. Они посчитали, что я на улице находился, без ничего, без кабинета, без денег, без машины. Подумали: дадим ему кабинет, машину и зарплату и будем им вертеть. В окружении президента были люди, которые хотели меня использовать против оппозиции, но у них не получилось. Я человек беспристрастный и нейтральный. Но президента я уважаю. Его избрал народ, значит, пять лет мы должны терпеть его. В любом случае, как бы то ни было. После этих пяти лет, пожалуйста, пусть претендуют, выигрывают. Такая у меня незыблемая позиция и не потому, что я люблю президента.

- Может быть, Вы не сломались потому, что у вас доступа к большим деньгам и настоящей власти не было. Пост премьера – это и возможности иные, и деньги.

- У покойного Абсамата Масалиева был такой доступ, но он остался чист. От человека, от его совести зависит. Если бы у меня был доступ к большим деньгам, я не обменял бы их на свою совесть.

- При нынешней власти нарушаются права человека?

- Нарушаются, конечно. До 19 апреля ситуация была более-менее терпимая. А после пошли грубейшие нарушения. Против участников митинга возбуждаются уголовные дела, 4 человека осуждены на 2-4 года. Причем, в отношении одних возбуждены дела, а в отношении других, типа Суваналиева, Бермет Акаевой, почему-то мало того, что прекращены дела, так еще и должность дана, так называемому комиссару Каттани. Я окончательно потерял уважение к этому человеку, он шарахается из одной крайности в другую. А простые люди, которых использовали Кулов и Суваналиев, подвергаются уголовному преследованию. Разве так можно? Я позвонил Суваналиеву и сказал: «Я тебя не поздравляю, дорогой мой. Ты не должен был идти в Белый дом. Ты не только себя позоришь, но и Белый дом позоришь».

- Вы оказываете помощь участникам этих событий?

- Конечно. Обязательно. Наши люди, члены комиссии, активисты на места, уже освободили Улугбека Осмонова под подписку о невыезде, я ездил специально по этому поводу в Талас. Некоторые уголовные дела мы прекратили, например, в отношении сторонников Бермет Акаевой. Омурбека Абдрахманова, Омурбека Суваналиева мы один раз освободили по нашему ходатайству и ходатайству некоторых депутатов. Адилета Айтикеева освободили, правда, потом он побег сделал. Завтра я встречаюсь с матерью Адилета Айтикеева. Я как раз получаю зарплату, хочу оказать ему материальную помощь.

- А какая у Вас зарплата?

- Хорошая зарплата. 15 тысяч сомов. Я еще присудил премии Турсунбека Акуна в четырех школах.

- В каких?

- В трех школах в Тянь-Шане, и в Джалалабадской области в одной школе. Каждый квартал я выплачиваю им премии.

- А почему в школах и за что?

- В Тянь-Шане я учился, а в Джалалабадской области побывал в этой школе.

- А, наверное, потому что Бакиев оттуда?

- Нет, нет, Это когда я был в Аксы на допросе.

- И что у вас от зарплаты остается?

- Ну, нормально. Хватает. Я 15 лет ходил вообще без зарплаты.

- А на что вы жили?

- На заработки жены. Она работала в торговле. Благодаря помощи моих родственников жили. В прошлом году я потерял брата и сестру, до этого два брата умерли. В течение нескольких лет я потерял четырех родных. Сестра Джамиля жила в Нарыне и очень мне помогала. Она врач по профессии, у них свой бизнес был в Нарыне, они с мужем владели магазином и очень поддерживали меня. После того, как я потерялся, она меня сама лечила. Она погибла в автокатастрофе вместе с семнадцатилетним сыном Сыргаком и своей свекровью. Для меня это была огромная потеря. Джамиля для меня была всем. Я хочу открыть фонд ее имени. Родители мои тоже постоянно помогали. У меня и приемный, и родной отец живы, они скот держат, люди не бедные.

- Они Вас осуждали за вашу деятельность.

- Очень осуждали. Они мне говорили, кто ты такой, ты - мышь, а Акаев - лев. Я отвечал им: «А знаете, что будет, если мышь залезет в ухо льву?» Когда мы победили 24 марта, они замолчали. Сейчас они радуются, что я сижу в Белом Доме. Вообще, для меня 24 марта – большое счастье. Я категорически против, я ненавижу людей, даже если среди них мои друзья, которые говорят, что это был госпереворот. Это была народная революция, и я говорю это не потому, что сижу в Белом доме, а потому что я 15 лет боролся за это. Даже если меня не станет на земле, я счастлив, что совершилась эта революция, что я добился своей цели..

- Вы считаете, что Бакиев лучше, чем Акаев?

- Нельзя так односторонне сказать. У Акаева были очень хорошие качества. Я говорю это, несмотря на то, что он меня 17 раз посадил, я единственный правозащитник, который больше всех страдал, я первый правозащитник Кыргызстана, который вошел в энциклопедию, в историю Кыргызстана. После меня через три года появилась Аблова. Она молодец, настоящая правозащитница. Потом Дырылдаев в 99 году, потом уже Азиза, Толекан. Сечас уже молодежь занимается этим делом. А я ветеран правозащитного движения Кыргызстана. Когда были ноябрьские митинги, я был очень счастлив. Это была такая радость, эталон кыргызской демократии! Такого митинга я никогда не видел. Апрельские митинги на куловские деньги все это стерли. Поэтому все патриоты Кыргызстана отвернулись от Кулова. Меня из-за Кулова 4 раза арестовывали, дважды я объявлял политическую голодовку по 15 дней. Я все для него делал, а потом настолько разочаровался, так расстроился. Он не патриот. Какой взлет и какое падение. Нормальный политик так не делает. У меня, например, очень много недостатков, но я политик лучше Кулова и лучше Атамбаева. Такие ошибки я пока не допускал. Так вот, пять лет Акаев хорошо работал. А потом уже дети, жена начали активно вмешиваться, потом решение Баековой по Конституции. И пошло-поехало.

А у Бакиева эти 2,5 года были тяжелейшие. Он не всегда мог своевременно реагировать Не успевал делать соответствующие выводы. Многие советы от оппозиции и гражданского общества он не воспринимал. Но после прихода Садыркулова ситуация изменилась. Я, например, смог донести свое мнение по каким-то вопросам. И президент стал прислушиваться. Садыркулов стал тесно работать с гражданским обществом и с оппозицией. Это очень хорошее качество. Много про него ходит всяких слухов, я им не верю, потому что я увидел, что он умеет ценить людей, находить с ними общий язык. Кстати, такая черта в Белом доме есть только у Бакиева и Садыркулова. Я на собственном примере говорю. Только они оценили меня, как человека. До этого вроде другие и ценили, тот же Абдылдаев, например, но не смогли меня использовать, не смогли наладить такую связь со мной. А такого, как я, надо использовать. Я им говорил: «Эй вы, вот вы боритесь с Текебаевым, Сариевым, Байболовым, такой же человек стоит возле вас, это я. Почему вы не можете этим воспользоваться, почему не слушаете мои советы?» А Медет, молодец, он умеет с людьми работать, умеет оценить их, хотя у нас много бывает противоречий. Я ему открыто говорю: «Медет Чоканович, я вам не подчиняюсь, я подчиняюсь президенту, и не думайте, что я буду молчать». Он говорит: «Да я знаю вас». Он знает, что если мне что-то не нравится, я открыто об этом скажу. Вообще, моя позиция такова сейчас: я был другим человеком. До 24 марта я односторонне критиковал Акаева и его власть. Сейчас я считаю: белое надо называть белым, черное - черным. Надо видеть и достоинства тех, кого критикуешь.

- Оппозиция утверждает, что он основные интриги в Белом доме закручивает.

- Какие интриги? Этого человека беспокоит судьба страны. Многие этого не понимают. Он о себе не думает. Он знаете, по 16-17 часов работает. Такого я не видел, я например, не выдерживаю такого. Он душу вкладывает в свою работу. Ни один руководитель администрации так не вкладывался и так преданно не служил президенту.

- Ну, а если его тоже уберут?

- Это будет очень большой минус. Я это открыто могу сказать. Он очень сильный менеджер. Он умелый человек, он умеет привлечь людей из разных лагерей. Ну, конечно, и недостатки у него есть. Я ему в лицо об этом сказал. Он обещает очень много и не делает. Тянет, тянет, потом забывает, а напомнить ему стесняешься.

- В каких условиях Вы живете?

- Я живу около новостройки на кожзаводе. У меня четырехкомнатный дом.

- Сколько у вас детей?

- У меня три сына. Старшему 22 года, заканчивает Славянский университет, второму 19 лет, он закончил турецкий лицей, он хорошо образованный мужчина, был в Америке, сейчас в университете Ата-тюрка учится.

- Вы, наверное, из-за своего образа жизни особого внимания не уделяли детям?

- Не уделял. Моя жена полностью занималась детьми. Она у меня прекрасная женщина.

- Вы по любви женились?

- По любви. Я ее очень люблю. Она меня не очень любит, но уважает.

- А как вы познакомились?

- После 4-го курса у меня было нервное переутомление, поскольку я все силы отдавал, чтобы хорошо учиться. 18 часов в сутки учился. Меня отправили на курорт «Джеты–Огуз». Она тогда училась в 9 классе, мы там и познакомились. Стали дружить. Когда она окончила 10 класс, я окончил институт, и мы поженились. Она меня не очень любила, но я не давал возможности другим подступиться к ней, сильно ухаживал. Она часто жалеет, что за меня замуж вышла. За такого человека, говорит, попала, что мне делать? А мои родственники говорят, такому человеку, как моя жена, которая терпит Турсунбека Акуна, надо поставить памятник.

- В семейной жизни Вы тоже тяжелый человек?

- Я мало внимания уделяю семье. Я дома гвоздя не забил, жена моя даже сама кафель ложит. Моя жизнь, в основном, уходит на работу. Я для работы на все готов. Но к жене я очень хорошо отношусь. И у меня есть одно достоинство – я отзывчивый.

- А в Барскооне Вы сказали, что бьете свою жену.

- Эркингуль Иманкожоева не поняла или сделала вид, что не поняла мою шутку. Мы до начала собрания стояли, разговаривали, и я пошутил, что женщину надо раз в неделю бить, я мол, так и делаю. Они все смеялись, они поняли шутку, но потом использовали против меня, чтобы мне отомстить. Как я буду бить свою жену? В семье я очень нежный, очень спокойный. Я взрываюсь тогда, когда топчут истину, когда вижу несправедливость. Тогда я не могу себя сдержать.

- А дети как относятся к Вашей деятельности?

- Дети очень жалеют маму. Гуля стала очень больная. Ей надо делать операцию, у нее куча болезней. 15 лет моей истории так даром не прошли. Одно мое исчезновение чего стоило моей семье. Жена у меня очень хорошая. У нее очень сильный характер, она великолепная хозяйка, кулинар великолепный.

- А как вы относитесь к материальным благам?

- Я из состоятельной семьи, которая меня всегда поддерживала. С двух сторон меня баловали. У меня две кассы были в студенчестве. Две сберкнижки. Нужды я не знал. В 90-х было тяжело, но выжили. Но к материальным ценностям я равнодушен. Я даже потеряю, никогда не жалею

- Жена сейчас Вас сдерживает?

- Конечно, пытается. Она просит меня, против Бакиева не говори ничего, спасибо ему, что ты в Белом доме сейчас. Я все равно по-своему делаю. Я уважаю ее, всю зарплату ей отдаю, но хозяин в доме - я.

- В последнее время вы все время на конфликтной полосе с Турсунбаем Бакир уулу.

- Знаете, Турсунбай Бакир уулу отошел от нормальной жизни. Я критикую не его личность, а его дела. Его институт получает из бюджета 19 миллионов сомов в год, из них 1 миллион 900 тысяч сомов он выделяет для зарубежных поездок. Вопрос: зачем? Пусть приглашающая сторона оплачивает. Пусть лучше инвалидам отдаст эти деньги.

Еще 1 млн. 900 тыс. для внутренних командировок. Зачем?

Институт омбудсмена не может быть только конторой для жалоб. Надо проводить мониторинг, предварительную профилактику, причины правонарушений устанавливать и устранять. Он состоялся как политик, но не как правозащитник.

- Вы претендуете на его место?

- Да. Я открыто об этом говорю. Кроме того, он занимается не правозащитной деятельностью. Например, пытается лоббировать закон о многоженстве, потому что у него самого три или четыре жены, и ему надо «узаконить» свои личные дела. Еще он выступает против абортов, а это абсолютно не правозащитная деятельность. Или хиджаб собирается заставить носить.

Еще он хочет побывать в тюрьмах и провести там конкурс красоты, это же унижение тех, кто сидит в тюрьме. Чтобы перед ним девушки туда-сюда ходили. Или хизб-ут- тахриром занимается. Бородатые люди помогали ему еще на выборах в президенты и сейчас помогают. Пусть подает в суд, я все равно буду это утверждать. На кого только он не подал в суд? И на газету, и на агентства, может и на вас подаст после моих слов. Многие партии мне делали предложение войти в пятерку или десятку. Я отказался. Потому что я претендую на должность омбудсмена. Не только тот человек, который на этом месте работает, но и тот, кто претендует, не должны баллотироваться. Если я стану омбудсменом, я никогда не допущу такого. Турсунбай Бакир уулу использовал как предвыборный штаб свое место. Это нехорошо, теряется авторитет таким образом.

- А что скажете по поводу инцидента с Чолпон Жакуповой?

- У меня бывают эмоциональные порывы. И иногда я могу крепко высказаться. Но я извинился, потому что она женщина. Недавно я пригласил ее через Асю Сасыкбаеву в ресторан, но она отказалась. Не хочет со мной разговаривать. Я для нее не существую. А я на нее зла не держу. С другой стороны, пусть она тоже будет осторожней, раз получает зарубежные деньги. Она их не использовала, но многие так будут думать. Я в течении 15 лет своей правозащитной деятельности ни копейки не получил ни за рубежом, ни здесь.

- То есть Вы на свои деньги ездили в горячие точки?

- Мне помогали друзья, знакомые, одноклассники, единомышленники, которые знают, что я от души действую, знают о моей отваге. В Баткен, Чечню именно они помогали уехать.

- А в Баткене Вы тоже участвовали в боевых действиях?

- 18 дней я провел среди боевиков. Я туда поехал после Чечни и после того, как совершил хадж и стал ажы. Я верующий, ислам принимаю, но свою точку зрения никому не навязываю. Бороду носить, намаз совершать, хиджаб одевать никого не заставляю. У каждого свой выбор. Сам себе читаю намаз, сам верую. Когда произошли баткенские события, я не смог терпеть. Потому что у меня была чеченская история, опыт чеченский. Кроме меня, кто поедет туда? Я знаю, что такое боевики. Они тоже нормальные люди, они тоже плачут, тоже умирают, у них тоже есть дети. Боевики и чеченские, и баткенские похожи. Я поехал в Баткен, добрался до Торткуля, где встретился с нашими генералами Молдобаевым, Чотбаевым и другими. Они отказывались меня отправлять к боевикам, три дня держали. Я ругался с ними, они не выдержали, и я поехал с двумя бесстрашными парнями. Нормально общались там с боевиками, потому что я знаю их проблемы, знаю исламскую культуру, куран читаю. Они меня как друга приняли. Я сказал, что я против того, чтобы вас убивали, против того, чтобы вы убивали наших солдат. Был открытый разговор. Боевики правильно поняли. Если я нашел путь к сердцу чеченских боевиков, российских солдат, почему я не смогу найти такой путь к ним.

- Есть выражение, что чеченская нация – нация бандитов, а как Вы считаете?

- Нет. Разве у кыргызов нет бандитов. В любой нации есть такие люди. Нельзя всю нацию оскорблять. У каждой нации есть свои преимущества, свои ценности. Чеченцы - народ очень справедливый, гордый. У них больше бандитов, потому войны там постоянно, образование мало кто получает. Чеченцы – хороший народ. Семь месяцев я жил в чеченских домах.

- Что скажете о предстоящих выборах? ( интервью состоялось за неделю до выборов, от ред.)

- Ситуация очень сложная. Я был в Таласе. Партия «Ата мекен» имеет очень большие шансы. Набирает скорость «Ак Жол». За счет лидеров и за счет административного ресурса. Я открыто это говорю. Они сильно работают, в течение двух месяцев набрали вес, но раскрутка еще полностью не произошла. Для этого просто нужно время, а времени было мало. У «Ата-мекен» есть история. Я с первого дня становления этой партии вместе с ней был. Омурбек Текебаев - это мой друг, мы семейно общаемся, мы близкие друзья. Я его критикую, мы, бывает, крепко спорим. Я ему говорю: «Надо терпеть Бакиева, народ же его избрал, а не тебя. Значит, надо терпеть».

- Ваши прогнозы?

- Я думаю, партия «Ак жол» получит половину. Если все было бы честно, партия «Ата мекен» заняла бы 30-40 мест, партия Акжол получила бы немного больше 40-50 мест. А СДПК примерно10 мест. Ну, и коммунисты немного.

- А если получится однопартийный парламент?

- Оппозиция в Кыргызстане – самая сильная оппозиция в Центральной Азии. У нас по сравнению с нашими соседями очень развита демократия. Такого нет нигде. Даже турки, смотря на нас, удивляются. Если мы позволим сделать однопартийное большинство, будет очень большая опасность. У президента не было партии, были подхалимы, двойники, а теперь формируется сильная партия «Ак жол», она скоре всего получит парламентское большинство. Ну и все. Остальные места пусть займут другие партии. Нельзя следовать путем России и Казахстана. Там другие партии, годами формировавшиеся. Так у нас не получится. С другой стороны Медет Садыркулов правильно говорит: «Выборы не ограничатся 16 декабря». Президент рассчитывал не только на эту дату, но и на будущее. Это его заслуга. Разумность, и я бы сказал, великодушие и политическая зрелость президента Бакиева перед Акаевым заключается в том, что именно он ввел выборы по партийным спискам. 100%-ная партийная система. Почему мы не должны это ценить. Вот эта одна заслуга Бакиева останется в истории. Пусть он больше ничего не делает, этого достаточно.

- Еще посмотрим, как это все пройдет?

- Это другой вопрос. И поэтому нахождение Турсунбека Акуна в Белом доме играет свою роль. Я постоянно говорю: «Нельзя играть с огнем. Если мы хотим оставить СДПК, «Туран», мы ошибаемся. Это не оппозиция. Оппозиция - это «Ата-мекен». Хотим мы или не хотим, это надо признать. Есть в Белом доме чиновники, которые не хотят это признать.

- А если Бакиев Вас уволит?

- Ему будет тяжело. Я шучу иногда, что бывшие чиновники часто не могут найти работу. А у меня работа готова, я спущусь на площадь и все. Я не цепляюсь за должность. Я простой человек и получаю от своей работы огромное удовольствие.

То, что мы сейчас делаем в комиссии по правам человека, это очень важная работа. Институт омбудсмена только отписки пишет, которые имеют рекомендательный характер, а решения нашей комиссия имеет обязательный характер, мы действуем от имени президента

- Вообще, насколько Бакиев контролирует движения своих людей? Иногда кажется, что он очень коварный человек, иногда кажется, что он простодушный. А в чем правда?

- Бакиев вообще не коварный человек, в некоторых вопросах он намного мягче того же Акаева. Тот напрямую давал указания судам. Бакиев этого не делает. Он не дает возможности даже такой.

- Но многие его люди вмешиваются в судейские дела?

- Да. И они же его в кулуарах осуждают за то, что он сам не вмешивается.

- Говорят, большую роль играют его братья и сыновья?

- Я не верю. Я сижу в Белом доме, и с таким ни разу не сталкивался. Он их любит, конечно. Но они им не управляют. Нет. Еще одно преимущество Бакиева перед Акаевым, что последним управляла жена и дети. Бакиев не позволяет семье командовать собой. Он не дает такой возможности. Он держится как настоящий мужчина. Ко мне ни разу не вышел ни Марат, ни Жаныш. Я сколько критикую президента, ничего такого не было. Я от души это говорю.

- Контролирует все-таки Бакиев ситуацию?

- Конечно. Он ведет себя как командир корабля. Он ведет ситуацию. Но по мелочам не дает агрессивных указаний. Вообще, он очень гуманный, мягкий. Акаев был авторитарным, Бакиев человечный. Кто меня может терпеть? Придет Текебаев к власти, он меня терпеть не будет. Текебаев мне говорит однажды: «Наверное, Бакиев все-таки хороший, потому что он тебя терпит». Я спрашиваю: «А что, я такой дурак что ли?» А он мне: «Если бы я был президентом, и ты бы меня критиковал, я ни один час бы тебя не терпел». Я ему говорю: «Если у тебя есть желание выгнать меня, значит, ты никогда не будешь президентом. Почему? Потому что президент должен быть выдержанным».

- Вам не кажется, что все политики старой формации чем-то похожи друг на друга. Что только совершенно новые лидеры как-то изменят ситуацию в стране?

- Текебаева нельзя старым назвать. Хотя у него закалка старая. Но это же хорошо. Он с юности в политической жизни. Это один из самых эрудированных политиков Кыргызстана. Он четыре раза был депутатом, у него прекрасные качества есть и большой опыт. Но ему нужно быть немножко гибче. Я же научился.

- Что еще Вас интересует в жизни?

- О–о. Я же человек искусства. Играл в ансамбле комузистов Кыргызстана.

- У Вас есть музыкальное образование?

- Нет. Я окончил ФОП, играю на альткомузе, то есть с нотами. Был членом ансамбля комузистов СХИ, бывал во все республиках СССР, выступал на 26 съезде КПСС. Еще я врожденный манасчи. Бог мне дает эти тексты… ( Начинает громко читать «Манаса» с характерными интонациями и жестами. От ред. ) Еще я три раза был лауреатом Студенческой весны, занимал первые места.

- А спортом вы занимаетесь?

- Я марафонец. А по утрам по 10 км бегал. Иногда и сейчас бегаю.

- Чем Вы больше всего гордитесь из уже сделанного?

- Мы отменили решение Иссыккульского суда в отношении Досумбаева. 15 лет лишения свободы ему дали, как будто он убил человека. Они были не виноваты. Из–за того, что мафиозная структура против. Я создал президентскую комиссию. Я перевел сюда его судебные дела, мы привлекли независимых адвокатов и освободили полностью. Я всем открыт и доступен, принимаю по пятницам. Тесно работаем с Азизой Абдрасуловой, она умница и молодец. Сейчас она полностью заменяет Турсунбека Акуна в общественном пространстве..

- Мне кажется, что и власть, и оппозиция используют таких как Вы.

- Это есть. Но мы при этом боремся за справедливость. Мы даем моментальную реакцию, пишем заявление, письма президенту.

- Однажды я слышала такое мнение от людей, которых можно отнести к основным игрокам политического поля, что все эти пикеты, заявления и действия правозащитников ничего не решают, но, тем не менее, пусть они шумят, свою роль выполняют.

- Они абсолютно неправы. Я знаю о чем говорю, потому что в течении 15 лет митинговал. Благодаря таким акциям происходит постепенное изменение общественного сознания, нарастают протестные настроения. Эти действия имеют очень большое значение для общественной температуры.

В. Джаманкулова, специально для AKIpress.